обнаружен грибниками: голый человек в юбке из папоротника, прячущийся под корягой. Нас весьма обрадовали эти слухи. Но они — ничто по сравнению с тем, что мы услышали всего через несколько дней по возвращении в город. У этих слухов есть своя, собственная предыстория.
Один из тех господ, что были захвачены нами для ночного Круга Игр, оказался не робкого десятка. Он прямо спросил у нас: с какой стати и почему мы над ним издеваемся? Это оказался близкий друг Торина Оукеншильда, запомнившийся нам под именем Мученик. На его вопросы мы ответили вот как:
— Торин собрал с нас по восемьдесят рублей, — с самым серьезным видом заявил Мученику Кузьмич. — Кроме того, мы сдали ему продовольственные взносы — так что теперь остались совсем без еды.
— А теперь Торин съебал, — поддержал эту провокацию Строри. — Видишь ведь сам, его нигде нету! Против тебя лично мы ничего не имеем, просто мстим таким образом Торину за кидок. Потерпи, и все образуется!
Какое-то время Ториновский друг терпел, но когда приехал в город, терпение у него истощилось. Прямо с вокзала он поехал к Торину домой и принялся колотить в дверь. А когда Оукеншильд ему отпер — друг с порога заехал Торину по еблу. Так Оукеншильда настиг посланный из леса пиздюль — полной моральной победой завершая историю нашей борьбы против школы ниндзя Торина Оукеншильда.
День отморозка
“Смерти нет, Микки, потому что мы — ангелы!”
Мелори Нокс.
Истинно сказано: ищите и обрящете, трудитесь — и воздастся по вашим трудам! Военная кампания против Торина Оукеншильда нашла горячий отклик в человеческих сердцах, а по осени в газете “Метро” даже появилась публикация, освещающая этот занятный случай.
Автор этой статьи, подписавшийся псевдонимом Артанис Моргенштерн, выпустил этот материал в свет под шапкой “Грибные Эльфы или свежий воздух”. Избранные части этого материала я вам сейчас процитирую. Возможно, что за прошедшие годы я немного подзабыл основной текст, но вся суть останется прежней:
“Августовская ночь. На поляне у костра сидят несколько ребят. Неожиданно из леса начинают лететь пули — пока пневматические…”
С этого слезливого пассажа начинается статья, а затем автор как бы разворачивает перед читателями проблему, не стесняясь при этом очевидной дезинформации:
“Среди Питерских ролевиков существует группа “Грибные Эльфы”. Они объявили себя викингами и ездят на игры, обпившись отвара из мухоморов… ”
Автор заканчивает свое выступление своеобразной моралью:
“Как получилось, что восемь Грибных сумели до такой степени запугать больше тысячи ролевиков?”
На предложенный читателю вопрос сам Артанис не дает никакого ответа, тщательно избегая любых объяснений. Поэтому остается загадкой: откуда взялись в Питере (на дворе осень 1997 г.) больше тысячи ролевиков, и сколько из них явились к Артанису на референдум — заявить про степень запуганности? В своей публикации Артанис обращается с фактами весьма умело — передергивая, словно опытный онанист. Ссыкливый Торин и его воины-ниндзя превращаются под ударами пера Моргенштерна в “больше, чем тысячу ролевиков”, а имевшие место события намеренно раздуваются.
Не знаю, на какую реакцию рассчитывал сам автор, но наши товарищи оказались этой публикацией премного довольны. Неудивительно — ведь про нас еще ни разу не писали в газетах! За свой труд Артанис Моргенштерн удостоился специального места в наших списках, и при личной встрече мы рассчитывали его как следует вознаградить. Очень жаль, но до сих пор нам не представилось подходящего случая.
Это был не единственный ответ: по слухам, брат Торина Оукеншильда после своего посещения “фестиваля” был госпитализирован с диагнозом “нервный срыв”. Маленько излечившись, он тут же бросился в милицию — жаловаться на Грибных Эльфов.
Милицейскому чину, принимавшему у него заявление, Оукеншильд-младший изложил ситуацию так:
— Меня ограбили и избили! Что мне теперь делать?
— Пишите заявление! — отозвался дежурный милиционер. — Знаете, как писать?
— Нет, — признался незадачливый терпила[153], — я раньше с этим не сталкивался. Помогите мне!
— Хорошо, — согласился дежурный. — Я сейчас запишу все с ваших слов, а вы просто подпишетесь внизу. Готовы?
Тут дежурный вынул листок бумаги, нарисовал соответствующую “шапку” и приготовился писать.
— В воскресенье утром, двадцать четвертого августа, — начал брат Торина свою обличительную речь, — я приехал в Каннельярви, на побережье озера Исток.
— Исток… — повторил дежурный, закончив писать. — Что дальше?
— Там должен был проходить молодежный фестиваль, — продолжал диктовать брат Торина, а дежурный записал это и опять переспросил: — Так, фестиваль… Что еще?
На этом месте брат Торина вдался в пространные и совершенно ненужные объяснения — что это был за фестиваль и кто именно должен был на него приехать. Дежурному пришлось сначала перевернуть первый листок, а затем взять из стопки следующий — столько подробностей вывалил на него Оукеншильдовский брат. Но на этом дело не кончилось — и только к третьему листу дежурному удалось добраться до сути самой проблемы.
— Ко мне подошли эльфы… — Ториновский брат надиктовывал быстро, особенно не утруждая себя размышлениями, и дежурный поддался.
— Подошли эльфы… — машинально озвучивая написанное, переспросил он, но тут же спохватился:
— Что? Какие эльфы?
— Грибные, — серьезно ответил брат Торина.
Тут дежурный отложил в сторону испорченный бланк и уставился на заявителя с выражением крайней неприязни.
— Вы толкиенист? — подозрительно спросил он, в упор глядя на Ториновского брата.
— Да, — без тени сомнения ответил тот, — и являюсь членом Санкт-Петербургского Толкиеновского Общества! Мы…
Но что именно “мы”, брат Торина сообщить не успел, так как взбешенный дежурный поднялся со своего места и принялся на него орать:
— Жалобы на эльфов милиция не рассматривает, обратись с этим к профессору Толкиену! — разорялся дежурный, игнорируя жалкое “я же не знал” Ториновского брата. — Кто за вас будет думать?!
Перед тем, как за Ториновским братом захлопнулись двери отдела, дежурный еще раз напутствовал несостоявшегося терпилу:
— Вон отсюда, скотина! И чтобы глаза мои тебя здесь больше не видели!
