довольно хорошо проторенную тропку, совпадающую с азимутом маршрута. Мы облегченно вздохнули и отправились по ней. Это была звериная тропа, проложенная, как мы вначале подумали, пятнистыми оленями или сохатыми куда-нибудь к водопою. Но вот на влажной земле, свободной от травы, отчетливо отпечатались два округлых следа, похожих на кошачьи, только во много раз крупнее. Опять леопард! И совсем недавно прошел в том же направлении, куда нужно идти и нам. Перестраиваем порядок движения: впереди фузея, за которую держится Осик, а затем я. Долго так не пройдешь. Мы постепенно успокаиваемся и закуриваем, забросив фузею за плечо. Вот выходим на небольшую поляну, совершенно пустынную, если не считать порхающих бабочек да басовито гудящих шмелей. Неожиданно я вижу оранжево-желтую молнию. В каких-нибудь десяти метрах от нас появился громадный тигр и совершенно бесшумно, но стремительно, тремя гигантскими прыжками, пересек открытое пространство и очутился в чаще позади нас. На поляне опять было все по-прежнему. Порхали бабочки, гудели шмели: эка невидаль — тигр! Мы же думали несколько иначе. Долго и напряженно вслушивались, всматривались, но все безрезультатно. Вспомнили, что тигры любят ходить вслед за охотниками... Еще раз перестроили наши ряды и двинулись дальше. Только теперь впереди шел я, а фузея сзади. В пойме реки тропа пропала. Пришлось идти по азимуту сквозь высокие и густые камыши. Раздвигая перед собой обеими руками травянистые заросли, я начал вдруг сомневаться — а зачем это тигру идти сзади, может быть, ему любопытно взглянуть на двух геологов и спереди? И я отчетливо представил, как выглядит клыкастая пасть полосатого красавца, разглядывающего меня из камышей. Теперь я даже пожалел, что не являюсь хозяином фузеи. И еще пожалел, что не было с нами собаки. Еще В. К. Арсеньев писал, что собаки, даже не видя тигра, отлично чувствуют его присутствие и начинают жаться к людям.
В справедливости слов неутомимого исследователя Дальнего Востока я убедился много позже, работая в бассейне Анюя на Северном Сихотэ-Алине. В одну из ночевок я заметил, как необычно вел себя Джек — крупная овчарка, привыкшая уже к тайге и не боявшаяся встречи даже с медведем. Джек ворчал, шерсть у него на загривке поднималась дыбом, глядел он куда-то в сторону от костра и потихоньку пятился ближе к нам, к палаткам.
— Однако, тигр ходит рядом, — беспокойно сказал пожилой рабочий-удэгеец. Мы подбросили сушняка в костер. Пламя раздвинуло ближнее пространство. За стройными стволами кедров, по которым пробегали блики огня, темнота сгустилась еще больше. Джек все не мог успокоиться. Выстрелили из ружья. Эхо выстрела, постепенно замирая вдали, прокатилось по ночной тайге. Спать никому не хотелось, и разговор, естественно, зашел о тиграх. Удэгеец рассказал, что теперь на Анюе тигров стало совсем мало, а вот очень, давно, когда он еще был мальчишкой, они заходили даже в стойбище, пользуясь отсутствием ушедших на охоту мужчин, ловили собак. Собаки для них любимое лакомство. Так вот почему Джек так дрожал, почуяв близость страшного зверя! Не знаю, в каких недрах собачьего существа сохранилась информация о грядущей опасности, но то, что это была смертельная для него опасность, Джек знал точно. Не голос ли предков просыпается во всех собаках, когда они со злобным лаем бросаются на маленьких беззащитных домашних кошек? Не пытаются ли они «отомстить» за своих диких пращуров, беспощадно уничтожавшихся в доисторические времена громадными полосатыми кошками?
Лет пятнадцать назад мне в последний раз удалось увидеть тигра и даже выдернуть у него ус (знаменитый тигровый ус!). Эта история настолько необычна, что стоит о ней рассказать особо.
Мы работали в районе горы Облачной — одной из наиболее высоких вершин Южного Сихотэ-Алиня. В тот год снег в горах выпал очень рано, и мы заторопились вернуться на базу в полузаброшенный поселок, некогда построенный геологоразведчиками. Теперь там размещалась метеостанция «Березняки», жила семья лесника Трофима да на дальнем конце поселка в крепком домике обитали старик со старухой. Он когда-то работал в круглогодичной геологической экспедиции конюхом, а после завершения работ не захотел уйти со всеми из тайги и остался в полюбившемся ему месте. Коренастый, среднего роста, с обвисшими усами, он напоминал своим обликом Тараса Бульбу. Говорил чуть нараспев, мешая русские и украинские слова.
Осенью сумерки наступают быстро. И старик со старухой, экономя керосин, рано ложились спать. Так было и в этот раз. Однако ночью старик был разбужен непонятным шумом и какой-то возней в сенях. Надев, на босу ногу валенки, он открыл дверь. Шум и возня стали отчетливее. Протянув руку, он нащупал шерсть своей собаки и еще какого-то крупного зверя. Дед не растерялся. Быстро разыскал толстую железную кочергу и впотьмах (свет зажигать было некогда) бросился на выручку псу. Несколько ударов кочергой — и все стихло. Сон как рукой сняло, и дед, даже не рассматривая свой трофей, направился в другой конец поселка к леснику.
— Трохим, Трохим, подывись, яку зверину я зробив! — приглашал дед лесника. Но тому не хотелось ночью дивиться на дедовы подвиги. И только после того, как дед убедил, что в сенях его избы волк, да еще, может, и живой, лесник отправился с ним, прихватив на всякий случай ружье. Сквозь неплотно прикрытую дверь сеней пробивалась полоска света. Это бабка с зажженной лампой в руке осматривала место происшествия. Когда мужчины отворили дверь, то невольно отпрянули назад: почти целиком заполнив сенцы своим телом, лежал тигр с перекушенной собакой в пасти. Мужчин привел в себя насмешливый голос бабки:
— Куда ж вы побеглы! Тигра-то дохва!
Было от чего растеряться. Дед и сам долго не мог поверить, что это он «зробив», да еще впотьмах, такого зверя. Утром по следам на снегу восстановили всю картину ночной трагедии. Голодный тигр, видимо, привлеченный хрюканьем поросенка, подобрался ночью к поселку и пытался прогрызть дверь в хлев. Ему помешала дедова собачонка. Полосатый хищник, оставив неподатливое дерево хлева, бросился на более легкую добычу. Собачонка, спасаясь от погони, забилась в открытые сени дома, где и была настигнута зверем. Остальное читателю уже известно.
Этому происшествию в «Тихоокеанской звезде» было посвящено три строчки. А у меня дома, как воспоминание о нем, хранится тигровый ус. Гибкий, белый, похожий на толстую полиэтиленовую жилку, но все же самый доподлинный ус уссурийского тигра.
Говоря о животном мире Дальнего Востока, невозможно не вспомнить про медведей. Ни одна геологическая быль не обходится без них. Конечно, медведи не так многочисленны, как комары, но из-за своей силы, делающей осторожность ненужной, и, наверное, из-за врожденного любопытства, заставляющего их совать свой черный, нос туда, где им вроде бы и делать нечего, и в том числе в места, часто посещаемые человеком, встречи с ними отнюдь не редкость.
Мой первый дальневосточный медведь ожидал «свидания» со мной, сидя на дереве недалеко от деревни Семеновки (ныне в черте города Арсеньева). Я шел с пареньком-рабочим по сплошь залесенной холмистой местности. Уже давно нам не попадалось ни одного обнажения горных пород. Вершины и склоны холмов затянуты мощным почвенным покровом, на поверхности — ни единого камешка. Вот мы вышли на большую поляну с одиноко стоящим посреди нее деревом. Наконец-то между корней дерева я нашел порядочный каменный обломок. Беру его в руки и пытаюсь геологическим молотком оббить выветрелые края. Ударил раз, другой, третий — камень не поддается, но зато в ветвях дерева возникает непонятный треск и к моим ногам шлепается что-то темное и тяжелое. Медведь! Небольшой черный медведь, ростом с годовалого теленка, занимавшийся какими-то своими медвежьими делами в кроне дерева, не выдержал, видно, устрашающего звука геологического молотка и рухнул вниз. С минуту мы с ним, не двигаясь, оторопело глядели друг на друга. На этот раз первым не выдержал я и изо всей силы запустил в бедного медведя камнем, так и не успев рассмотреть, какая же у меня в руках была горная порода. Мишка, конечно, бросился в одну сторону, а я в другую.
В «медвежьих» историях привлекательны не только сами факты встреч с животными, но и умение рассказчика вложить в них свое ощущение, украсить повествование юмористическими деталями (которые в моменты таких встреч, как правило, не замечались).
Запомнился мне рассказ рабочего-шлиховальщика одной из партий, работавших в Южном Приморье.
