Этот парень, по-видимому, уже не единожды излагал свою историю, но она настолько забавляла геологов, что они охотно слушали ее и в каждый последующий раз. Не могли отказаться от такого удовольствия и мы, впервые внимавшие интересному рассказчику. Усевшись поудобнее у костра, он начал:
— В самом начале сезона отправился я шлиховать один ключик, километрах в трех от лагеря, промывать, значит, песочек на лоточке. Взял свой инструмент — лопату да лоток — и отправился. Дело привычное, погода отличная и настроение тоже. Иду вдоль речки, а она петляет да петляет. Дай, думаю, срежу уголок через луговину, И пошел напрямик. А трава в том месте высокая, кругом цветки, бабочки порхают. Курорт, да и только! Вдруг гляжу, вроде собачонка на лугу копошится. А с собачьим племенем я всегда дружбу водил. Вот и стал я ее подзывать. И Шариком, и Жучкой кликал, и подсвистывал. Наконец сообразила псина, потрусила ко мне. Я уже и лепешки кусок ей приготовил. Для первого знакомства, значит. Вдвоем-то в маршруте веселее. Только смотрю, не одна, а две собачонки ко мне катят, но какие-то странные. Чем ближе они, тем меньше на собак походят. Мать честная! Да ведь это медвежата! Что же делать? Попробовал объяснить им, что, мол, ошибочка получилась, не их звал. Да куда там! По молодости ничего не понимают, крутятся возле меня, ворчат, за сапог хватить норовят. Кинул им лепешку. Понюхали, а есть не стали. Тут уж и я осерчал. Если и лепешка вам ни к чему, кыш отсюда! Некогда мне с детским садом, возиться. Есть у меня дела поважнее: нужно минеральные ресурсы разведывать. А вас, небось, мамаша ищет. Кыш! И подтолкнул одного косолапика под зад. Легонько так подтолкнул. А он вдруг как расхнычется. Писк поднял на всю округу. Ну, думаю, хватит лекции читать, пора сматываться. Без меня воспитатели найдутся. И точно: гляжу — от леса галопом большая медведица скачет. Рявкнула что-то на ходу — и моих пацанов как ветром сдуло. Припустил и я в другую сторону. Да разве убежишь от такого спринтера! А место открытое. Только одна березка поблизости стоит. В один миг взлетел я по ее гладкому стволу, ухватился за верхние ветки, а они гнутся, дрожат, того и гляди обломятся. Вот такая уха получилась! А медведица все успокоиться не может, Вокруг березки мечется и ревет, да так выразительно, что мурашки по спине бегают. Попался ей под ноги мой лоток. Хрусть — только щепки от него полетели. Погорел мой производственный план. Запасных лотков-то в партии не осталось. А медвежья мама малость душу отвела и вроде поспокойнее стала. Не понравилось мне только, что она поднялась на задние лапы, как-то нехорошо посмотрела на меня и двинулась к березке. Тут уж пришлось пожертвовать остатками казенного имущества. Начал я поджигать листки из пикетажки да вниз бросать их. Не по вкусу пришелся лесной хозяйке дымный запах цивилизации. Медведица для порядку еще немного побродила да и подалась в чащу. А я еще с час сидел на березке, пока не одеревенел вконец. Сполз потом вниз, перевел дух и в бессилии облокотился на свою спасительницу. А березка вдруг треснула, вздрогнула и... самым натуральным образом сломалась. Подгнил ее ствол у основания, а держалась-то она, видно, только на энтузиазме. И когда березка рухнула на землю, тут уж я перетрусил по-настоящему. Вот такая уха! — заключил свою повесть рассказчик..
В разных районах Дальнего Востока Живут довольно разные и по виду и по характеру медведи. Мне кажется, что топтыгины Сихотэ-Алиня и Приморья (и бурые и черные) наиболее любопытны и общительны. Сахалинские медведи — заядлые рыболовы, довольно безразличные к человеку. Если ты наткнешься на такого «рыбака», стоящего на страже нерестовой рыбы где-нибудь около переката мелководной речушки, он только недовольно бросит на тебя взгляд через мохнатое плечо и опять неотрывно будет следить за водой, всем своим видом показывая, что на пустяки ему отвлекаться некогда.
Медведи Северо-Востока в большинстве серьезные и какие-то угрюмые. Под стать суровым сопкам и хребтам этого края.
Медведи Камчатки — очень крупные звери. Они крупнее и представительнее даже североамериканского серого гризли, хотя и уступают большому аляскинскому бурому медведю. Высота этих камчадалов, вставших на дыбы, более трех метров, а вес переваливает за полтонны. Но, как и большинство животных-гигантов, они довольно миролюбивы. Подтверждением этому может служить хотя бы такой случай.
Один камчатский геолог, пробираясь по тайге, перелез через большую валежину и спрыгнул на... спящего по другую сторону ствола медведя. От неожиданности геолог отпрянул назад и упал, перевесившись через злосчастную колоду. В воздухе болтались его ноги, обутые в резиновые сапоги. А медведь? Он рявкнул, вскочил и, спросонья откусив каблук у сапога геолога, бросился в сторону. Заметьте: только каблук и ничего более! Никаких выяснений отношений, хотя повод для этого был подходящий.
Из случаев личного «общения» с камчатскими медведями больше всего запомнились встречи с ними во время маршрута в Долину гейзеров. В том маршруте со мной были коллектор Володя Авдюничев и Андрей Журавлев — главный технолог морского порта города Находки, Моряк попал в нашу группу случайно. Андрей только что перегнал в Петропавловск из Находки большой плавучий док. Событие это было достаточно выдающееся. Громоздкое сооружение из железа и бетона, совсем не приспособленное для дальнего плавания, впервые было успешно отбуксировано на две с половиной тысячи километров через два моря и порядочную часть океана. Отказать в компании такому человеку, к тому же страстному туристу, я не мог. И Андрей оказался «приданным» к нашей маршрутной группе. Коллектор Володя, впервые попавший на Камчатку, не уставал восхищаться красотами и экзотикой природы этого заповедника вулканов. Шли мы по звериной стропе, протоптанной, судя по следам, в основном медведями. Однако увидели их только спустившись в кальдеру вулкана Узон. На громадном плоском днище кальдеры, окруженном амфитеатром скалистых склонов, паслись, точно лошади на лугу, медведи. Группами и поодиночке они лакомилась спелой черникой. Володе хотелось сфотографировать зверей, но они были все-таки далековато и кадры пропали бы впустую. Все же он уговорил меня отдать ему фотоаппарат, чтобы он смог сделать снимок, как только зверь окажется вблизи. Такая возможность появилась через несколько дней. Мы, закончив рабочую часть маршрута, поднялись до крутому склону Долины гейзеров, выбрались на лавовое плато и взяли азимут на берег моря. Было пасмурное холодное утро, то и дело принимался моросить мелкий дождик. В высокой траве мы быстро промокли до последней нитки. Шли гуськом, молча, лишь иногда сменяя головного: впереди идущему было мокрее и холоднее других, так что временами он отправлялся в хвост колонны «обсохнуть», уступая свое место товарищу. И вот в один из моментов, когда я замыкал шествие, до моего слуха отчетливо донеслись какие-то ритмично повторяющиеся шипящие звуки, напоминающие шаркание намокшей брезентовой одежды. Но кто же может идти сзади, догоняя вас, если я замыкающий? Я повернулся назад и замер. Настигая нас громадными прыжками, мчался здоровенный медведь.
— Медведь! Стойте! — крикнул я, не отрывая взгляда от стремительно приближавшегося зверя.
— Не медведь, а медвежонок, — послышался радостный голос Володи.
— Сам ты медвежонок, — откликнулся Андрей, — это пестун, да к тому же и порядочный!
Недоумевая по поводу неуместных словопрений, я взглянул на спутников и убедился, что смотрят они в разные сторону и совсем не туда, куда надо. Оказалось, что каждый из нас почти одновременно увидел «своего» медведя: Володя — медвежонка, Андрей — пестуна, а я — матерую медведицу. Из-за ненастной погоды звери не учуяли нас, и мы незамеченными вторглись в самую середину завтракающего семейства. Положение, особенно если у мамы-медведицы окажется сварливый характер, могло стать серьезным.
Но размышлять особенно было некогда. Еще несколько прыжков, и медведица вздыбилась веред нами, издавая громкое отрывистое рычание. Ее могучее тело как глыба нависло над нами. Из раскрытой пасти зловеще оскалились длиннющие клыки. Она была так близко, что ощущалось ее горячее дыхание. Мы, сбившись в кучу, быстро оценили. обстановку и приняли «аварийный» план. Оружие наше явно не соответствовало силам противника: у Андрея одностволка, заряженная бекасинником, у Володи — сигнальная ракета, у меня — нож. Решили вести только оборонительные действия, не трогаясь при этом с места. В случае нападения медведицы Володя должен был выпалить из ракетницы, Андрей — в упор выстрелить ей в ухо, а я — вспороть брюхо. Медведица, в свою очередь, тоже, наверное, отдавала указания. По крайней мере, после ее очередного рявканья пестун бросился к медвежонку и погнал его в сторону, награждая младшего братца увесистыми шлепками, Такая передислокация благотворно повлияла на настроение матери семейства. Она как-то даже расслабилась и, хотя и продолжала стоять на задних лапах, прислонилась к корявому стволу низкорослой каменной березы. И я позволил себе закурить, не отрывая взгляда от медведицы, и начал машинально пускать дым в ее сторону. Очнулся я, когда огонек сигареты обжег мне пальцы. Всем стало ясно, что инцидент близился к завершению. Наконец медведица опустилась на четвереньки и, еще раз что-то проворчав себе под нос, не спеша и не оглядываясь скрылась в кустарника. Продолжили и мы свой путь. Про фотоаппарат, висевший у него на шее, Володя вспомнил только часа через два.
И еще хочется рассказать об одной встрече с камчатским медведем, но в совершенно другой
