Дмитриевна, проводившая съемку в верховьях Дагды. Она посоветовала нам подниматься на водораздел не по реке Келадони, как мы намеревались, а по следующему правому притоку Дагды — безымянному ключу. По нему почти до водораздела проходит звериная трона. Лесные завалы она наблюдала только в самых верховьях, близко подходящих к истокам Второго Заура.
Прежде чем вести дальнейшее повествование о нашем путешествии, кратко остановлюсь на особенностях рельефа Сихотэ-Алиня и его водораздела.
Свое название он получил из-за существенного различия как рельефа, так и речной сети восточного и западного склонов. В переводе с маньчжурского, как пишет В. К. Арсеньев, Сихотэ-Алинь означает «Западных больших рек хребет». И в самом деле, на юге эта горная страна асимметрична по своему строению: широкий западный склон и короткий восточный, и поэтому линия главного водораздела бассейнов Амура и Японского моря сдвинута далеко к востоку и проходит во многих местах вблизи моря. Реки западного склона имеют разветвленные бассейны, реки восточного же, наоборот, коротки и обыкновенно направлены перпендикулярно к побережью. Они глубоко врезаются в свое русло даже в верховьях. В прошлом это приводило к перехватам восточных водотоков западными. Такая тенденция сохраняется и ныне. В районах речных перехватов водораздельная линия имеет небольшие абсолютные высоты, рельеф там очень спокойный, а иногда и совершенно равнинный. Именно в этих местах расположены наиболее легкие перевалы.
Еще до начала путешествия мы разговаривали в Хабаровске с известным исследователем Дальнего Востока геологом, ныне заместителем министра геологии СССР Виктором Андреевичем Ярмолюком, многие годы занимавшимся геологической съемкой Сихотэ-Алиня и хорошо знавшим бассейн Самарги и Верхнего Анюя. По его словам, подъем на водораздел вьюком из верховьев Самарги невозможен из-за большой, крутизны восточного склона водораздельных возвышенностей. Гораздо удобнее подъем из долины Дагды в направлении верховьев реки Пади Моховой.
Долина Дагды в этом месте узкая. Крутые скалистые склоны сопок, прямо подступающие к реке, поросли высокоствольным лиственничным лесом. На левом берегу много гарей. Эти места, по словам охотников, богаты зверем. Много соболя. В 30 километрах вверх по долине реки Юге находятся солонцы. Там бьют минеральные источники, привлекающие животных. Кругом уже на расстоянии двух километров земля вытоптана зверем. Всякий раз, подходя к солонцам, охотники видели несколько пасущихся лосей.
25 июля. Сегодня покидаем гостеприимное. «Юге».
Маргарита Дмитриевна разрешила своему рабочему Савелию подняться на бату до устья Келадони, захватив часть нашего груза. Таким образом, к перевалу отряд двинулся с двумя вьючными лошадями и двумя батами.
Последний раз прощаемся с работниками метеостанции и Маргаритой Дмитриевной. Благодарим их за помощь и гостеприимство. В этот момент из тайги появляется Н. Н. Погольский. Вид его страшен. За многодневный маршрут он оброс бородой, осунулся, его одежда изодралась, сапоги едва держались на ногах. Неожиданная встреча с ним в безлюдной тайге, наверно, на любого из нас произвела бы очень сильное впечатление.
Но вот он улыбнулся, и все таежное обличье как будто бы исчезло. На наш вопрос о направлении движения на перевал он ответил так же, как и Маргарита Дмитриевна.
Тронулись в путь. Дружно налегая на шесты, быстро прошли сравнительно спокойный участок и несколько не очень сложных перекатов. Выше устья реки Сани долина Дагды резко сужается, течение приобретает стремительность. Двигаться на шестах стало невозможно. Приходилось через такие участки протаскивать баты на буксире, что было небезопасно: волнами их бросало из стороны в сторону, заливало водой. Более спокойные пороги снова проходили на шестах. Самым опытным лоцманом оказался дядя Савелий.
Вместе с Всеволодом Александровичем и Женей впрягаемся в бечеву, а Андрей с Петром, стоя в лодке, шестами помогают толкать бат через стремнину. Кругом бурлит вода, бешено мчатся волны, а они спокойно работают шестами, отталкиваясь от крупных валунов и направляя бат в узкие, кажущиеся непроходимыми щели.
Изменилась растительность. Низкую террасу занимает лес из осины и ели. Исчезли заросли чубушника и сирени. Склоны долины покрыты светлыми лиственничниками. Иногда на пойме растут группы чозений, а чаще произрастают тополь, ольха и редкие березы. Русло реки становится таким узким, что поваленные деревья нередко полностью перегораживают его. В таких местах баты скользят под кронами ив, тополей.
Пройдя еще несколько трудных перекатов, разбили лагерь в устье Келадони. На галечниковой косе появился палаточный городок. Никогда наш отряд не был так велик. Ночевало девять человек. Из предосторожности над пологами натянули тенты. Баты вытащили на просушку. Рано утром Андрей с Петром спустились на бату за оставленным грузом.
Савелий Камандига, оказавший нам большую помощь, возвращался в Юге, откуда он вместе с Н. Н. Погольским должен был спуститься к морю. Андрей с Петром возвращались в Агзу. Наш отряд состоял теперь из пяти человек: Иван Камандига, Михаил Каза, Всеволод Розенберг, Евгений Калиниченко и я.
Попрощались под оглушительные выстрелы из всех видов оружия. Баты, подхваченные стремительным течением, быстро понеслись вниз и вскоре исчезли из виду, а наш отряд медленно направился к перевалу.
Немало времени было потрачено на блуждание по пойме Дагды. Так же как и в долине Самарги, преодолевали заросли кустарников, обходили топкие места. От усталости лошади падали, надо было их развьючивать, снова нагружать и т. д. Иногда поднимались на террасу, поросшую лиственничным лесом с густыми зарослями багульника и пышным моховым покровом. В таких местах светлее, легче ориентироваться и легче идти. Гнус почти исчез.
К вечеру погода ухудшилась. Стало очень пасмурно, временами накрапывал дождь.
Наконец добрались до устья безымянного ключа, по которому предстояло подниматься к перевалу. На повороте на стволе огромной ели сделали затес и написали: «Ключ Перевальный. На Анюй. ДВ филиал АН СССР, ВСЕГЕИ, 1956». Стрелкой указали направление на перевал.
Сначала шли по хорошей звериной тропе, но она среди топких травянистых мест и моховищ быстро терялась. Иногда на поиски ее уходило много времени, и было решено продвигаться вдоль правого коренного склона долины, поросшего высокоствольным лиственничным лесом с покровом из пышных мхов и зарослей багульника. Кое-где попадались небольшие завалы. Пускались в дело топоры, к путь был открыт.
Возникла новая проблема: чем кормить лошадей? Вблизи ручья нашли лужайку и остановились на ночлег.
На следующий день под нудным сильным дождем прошли не более четырех километров — до места слияния двух ручьев, где было много корма для лошадей. Мы находились на высоте около 700 метров. Ночлег, новый «набор высоты», еще одна ночевка, и вот настал день штурма перевала.
Начали подъем по левому склону ручья. Двигались зигзагами. Склон оказался все же крутым, и груз на лошадях поднимали частями. По гребню увала двигаться стало труднее: огибали многочисленные небольшие вершинки, образованные кремнистыми сланцами. Неожиданно на пути выросли огромные завалы из упавших елей. Пришлось и их обойти стороной, что потребовало много времени. Уже совсем близко от перевала среди редкостойного леса из ели и лиственницы появились куртины кедрового стланика.
Последний бросок — и мы на перевале. С небольшой вершинки, расположенной поблизости, открылась панорама восточного склона. До самого горизонта видно безграничное море сопок. Только самые высокие покрыты осыпями. Ниже стелются облака. На запад также простирались гряды сопок, но более спокойных очертаний. Виднелись широкие долины с пологими склонами. Над долиной Пади Моховой нависли тяжелые свинцовые тучи, и часть сопок была закрыта завесой дождя. Значит, и на западном склоне неустойчивая погода. Если она не изменится, может произойти наводнение и возникнут дополнительные трудности.
После длительного движения по тайге с очень ограниченным кругозором всегда приятно подняться на вершину сопки, оглянуться на проделанный путь, наметить направление дальнейшего движения, сравнить топографическую карту с действительным расположением горных гряд, долин рек и т. д. Приятно и просто полюбоваться с высоты на теряющиеся в синеве кулисы гор, отдохнуть от духоты и гнуса, царящих в уремах и таежных дебрях.
