— Во-первых, я искренне сожалею, что мы пошли по неверному пути. И теперь, когда я имею достаточно ясное представление о том, что же именно произошло, я бы хотел все начать с самого начала, чтобы, как сказал мистер Теккерей, все прояснить и оставить вас в покое, наедине с вашим горем.
— За это стоит выпить! — воскликнул Свайн, частично обретя привычную для него уравновешенность.
— Отличная идея! Виски нам бы не повредило!
Свайн, похоже, несколько удивился, что его слова были восприняты так буквально, тем не менее он налил Дэлзиелу соответствующую обстоятельствам порцию виски и протянул стакан с любезностью, сообразной случаю.
— Ну вот, так-то лучше, — проговорил Дэлзиел. — На улице морозно. Похоже, наконец-то пришла настоящая зима. Вы, наверное, довольны, что она так задержалась в этом году.
— Я? Почему?
— Из-за работ на нашей стоянке. Не слишком приятно, должно быть, класть кирпичи в метель. Но нет работы — нет оплаты, правильно я говорю?
— Дэн Тримбл хотел, чтобы работы были сделаны как можно скорее, — отозвался Свайн, намеренно называя шефа полиции просто по имени. — А долгосрочный прогноз обещал хорошую погоду.
— В отличие от краткосрочного финансового, не так ли? Но теперь, когда все эти милые доллары потекли на ваш банковский счет, беспокоиться не о чем.
— Это что еще такое? — снова рассердился Свайн, но на этот раз сразу взял себя в руки.
— Да не злитесь вы! — вскричал Дэлзиел. — Я думал, мы уже все выяснили между собой. Я не собирался вас обижать! Вы получите деньги вашей жены, и это справедливо, ведь таково было ее желание, иначе зачем люди выражают в завещании свою волю?
— А что вам известно о наших завещаниях? — насторожился Свайн.
По правде говоря, Дэлзиел знал очень немного, кроме того, о чем догадался сам, но он был не прочь вбить клин между Свайном и его адвокатом.
— Вам не следует винить кого-либо в разглашении профессиональной тайны, — сказал он. — В том, что касается завещания, нет ничего конфиденциального. Иное дело, что кое у кого может возникнуть вопрос, а не изменила ли бы ваша жена свое завещание, если бы она добралась до Соединенных Штатов?
— Изменила бы? Зачем?
— Мой опыт подсказывает мне, что жены не очень заботятся о материальном благополучии своих мужей, сказав им старое как мир «прощай, любимый», — осклабился Дэлзиел.
Однако эта провокация не возымела успеха, и Свайн спокойно спросил:
— Кто сказал, что Гейл собиралась уйти от меня?
— Да ладно вам, мистер Свайн. Это же логически вытекает из ее поведения. Она хотела, чтобы вы заняли должность в ее семейной фирме в Калифорнии, а вы хотели, чтобы она вкладывала деньги в ваш строительный бизнес здесь. Она поставила вам ультиматум, потом сбежала к своему дружку. Можно еще капельку виски? Это «Гленливет», да?
Свайн пошел обратно к буфету не для того, чтобы продемонстрировать свое гостеприимство, а чтобы дать себе время подумать, но это Дэлзиелу было все равно. Он возносил хвалу Господу за то, что Он одарил кого-то достаточной смекалкой, чтобы выжимать виски из ячменя, а его самого — достаточным умом, чтобы выжимать виски из кого угодно.
— Вы, должно быть, кучу времени потратили, суя свой нос в мои дела, Дэлзиел, — мрачно заметил строитель.
— В дела вашей жены. Извините. Я не хотел… Но, раз уж вы сами завели об этом разговор, скажите, у нее было много увлечений на стороне, мистер Свайн? Или Уотерсон оказался единственным?
— Не знаю! Откуда, черт побери, мне это знать? Уотерсон оказался первым, о ком я узнал, и для меня это было шоком!
— Да-да, вы об этом говорили. Но вы же не держались постоянно за ее юбку? У вас были свои интересы, у нее — свои. Всякие там комитеты по искусству, «Клуб владельцев оружия». Она, наверное, много времени им уделяла, завела там близких друзей, особенно на всяких там соревнованиях.
Свайн постарался скрыть свою злость за взрывом хохота.
— Вы про Митчела, что ли? Господи Боже ты мой. Гейл выросла среди настоящих голливудских жеребцов. Вы что думаете, она могла проявить интерес к этой жалкой подделке? Она могла найти его забавным, не более.
— Ну, забавы как раз бывают разные, — заметил Дэлзиел, зондируя почву.
Свайн сделал большой глоток. Интересно, он пытается погасить вспышку гнева? Если так, то виски оказалось отличным средством, потому что его ответ был взвешенным и логичным.
— Хорошо. Послушайте, я не знаю. Меня один раз обманули, откуда ж мне теперь знать, что меня до этого не обманывали уже десятки раз?
«Он должен был бы дать волю гневу. Это было бы более правдоподобно, чем вот так покорно принимать вероятность того, что жена наставляла ему рога», — подумал Дэлзиел. А может, сам он, Дэлзиел, и правда, как ясно дал ему понять Паско, из-за своей предубежденности представляет все, что касается Свайна, в неверном свете? Дэлзиел почувствовал нетипичную для него неуверенность в себе. Хорошо, у этого человека была масса мотивов для убийства своей жены, но у большинства мужчин таких мотивов предостаточно, и наоборот. А могла же это и вправду быть счастливая случайность, и, когда Свайн уже решил, что все потеряно, Гейл оказалась не в Лос-Анджелесе, внося изменения в завещание, а на Хэмблтон-роуд, где и пустила себе пулю в голову?
Он посмотрел на Свайна. Нет! Свайну не могло так повезти! Фактически все, что Дэлзиел слышал об этой семье, говорило о том, что Свайны потомственные неудачники. Единственное, на что они были способны, по крайней мере некоторые из них, так это хвататься за соломинку и строить свое счастье на чужом несчастье.
К черту все сомнения и противоречия! К черту благочестивого Паско с его заумными экспериментиками! В книге аксиом Дэлзиела было записано, что Свайн убил свою жену, к тому же Дэлзиел ни много ни мало видел это собственными глазами! Волны сомнений расступились, и он благополучно достиг другого берега, но еще оставался долгий путь к земле обетованной.
— Мужчина должен быть чем-то здорово увлечен, чтобы его можно было так легко обмануть, мистер Свайн, — проговорил Дэлзиел.
— Я в самом деле очень увлечен своей работой.
— Я хотел сказать… ну, вы сами знаете… увлечен… — Дэлзиел сделал недвусмысленный жест рукой и добавил: — Все мы одним миром мазаны, а? Конечно, для мужчины это не то, что для женщины.
Дэлзиел состроил самую похабную физиономию, какую только мог. Он не очень рассчитывал на то, что ему удастся вызвать Свайна на откровенный мужской разговор, но надеялся сыграть на мужском самолюбии. Если (почему бы нет) у Свайна были делишки на стороне, это усиливает мотивацию преступления, а к тому же тогда можно будет потрясти эту вполне вероятную «ее» и посмотреть, что из этого выйдет. В постели исповедуются получше, чем в церкви.
— Да? А вы-то, черт вас возьми, откуда знаете?
Свайн отвечал на его слова, а не на мысли, но ответ от этого был не менее оскорбительным. «Ну погоди, я еще достану тебя, приятель», — мысленно пообещал Дэлзиел.
Он сменил тактику и, отставив шутливый тон, сказал:
— Я только хочу предупредить вас, сэр, что, если у вас есть женщина, лучше скажите об этом сразу, чтобы избежать неудобств. Мы же можем случайно выйти на нее и поставить в неловкое положение. Я могу обещать вам максимум тактичности. Мы бы хотели увидеться с ней, только чтобы избежать промаха. Вы ведь примерно для того же самого хотели увидеть миссис Свайн на Хэмблтон-роуд — чтобы избежать промаха?
Дэлзиел говорил с милой рассудительностью очень левого политика, призывающего к революции, рассчитывая насладиться мгновением, когда Свайн отреагирует на его тон, еще не поняв смысла слов.
В какой-то момент Дэлзиелу показалось, что он добился ожидаемого взрыва, но Свайн откуда-то из глубин своего существа черпал резервные силы, чтобы держать себя в руках.
