Французская демократия

достаточно будетъ н?сколькихъ словъ.

Денежный процентъ, максимумъ котораго опред?ленъ закономъ 3 сентября 1807 года въ 6% для торговыхъ сд?локъ и въ 5% для гражданскихъ, составляетъ для труда самый тяжелый гнетъ, а для потребленія – самый неосновательный и вредный налогъ. Достаточно вспомнить, что торговые учеты даютъ одному французскому банку и его конторамъ до 40 милліоновъ чистаго барыша; что же касается ссуды капиталовъ землед?лію и промышленности, то въ 1857 году вся сумма залоговъ простиралась до 12 милліардовъ, что составляетъ по крайней м?р? 600 милліоновъ процентовъ.

Касательно обращенія и учета ясно, что торговый процентъ 6, 7, 8 и 9%, взимаемый банкирами, составляетъ дань, которую негоціанты благосклонно платятъ т?мъ, въ чьихъ рукахъ скопляется звонкая монета; купцы могли бы страховать другъ друга за самую небольшую премію, которою неудовольствуется ни одна компанія; д?йствуя съ разр?шенія правительства, они могли бы обезпечить себ? доставку на 60 и 80% дешевле тарифа жел?зныхъ дорогъ; – они могли бы, съ помощью или безъ помощи правительственнаго вм?шательства, ссужать другъ друга по такимъ процентамъ, до которыхъ не могъ бы низойти ни одинъ капиталистъ.

Когда въ 1848 году, благодаря иниціатив? временнаго правительства и торговой подписк?, была основана учетная контора, кто м?шалъ тогда правительству, вдвойн? гарантировавшему этотъ новый банкъ облигаціями города Парижа и билетами казначейства, постановить, что акціонеры конторы будутъ пользоваться учетомъ своихъ векселей безъ процентовъ, получая простое вознагражденіе за коммиссію? Вскор? всякій сталъ бы добиваться этой выгоды, сталъ бы просить акцій, то есть выкупалъ бы добровольнымъ единовременнымъ взносомъ ту дань, которую платилъ банкирамъ ежегодно. Но въ 1848 году февральская республика вся углубилась въ политику; ей не было д?ла до взаимности; довольная т?мъ, что пустила въ ходъ новую машину, она отказалась въ пользу акціонеровъ отъ всякаго участія въ барышахъ. Теперь государство взяло назадъ свою гарантію, сд?лавшуюся безполезною; капиталъ конторы, состоявшій прежде изъ 6,666,500 франковъ вклада акціонеровъ, возросъ до 20,000,000, a акціи, стоившія вначал? 500 фр., ц?нятся на бирж? въ 980 франковъ.

Что же касается ссудъ въ пользу землед?лія и промышленности, то такъ какъ он? состоятъ изъ сырыхъ матеріяловъ, рабочихъ инструментовъ, скота, припасовъ и рабочихъ рукъ, такъ какъ выраженіе – поземельный кредитъ означаетъ вовсе не ссуды земель, луговъ, полей, виноградниковъ, л?совъ, домовъ или другихъ недвижимостей, а просто ссуды работъ и запасовъ; такъ какъ звонкая монета служитъ зд?сь, какъ и въ торговл?, только средствомъ обм?на; такъ какъ, поэтому, означенныя ссуды могутъ д?латься лишь изъ сбереженій націи, и такъ какъ, сл?довательно, единственное назначеніе поземельнаго кредита состоитъ въ томъ, чтобы облегчать своимъ посредничествомъ заключеніе займовъ, потому что подобная операція гораздо бол?е походитъ на срочную продажу, ч?мъ на заемъ подъ залогъ, – то изъ всего этого опять таки ясно, что и зд?сь взаимность можетъ и должна получить самое блистательное приложеніе, потому что д?ло идетъ только о практическомъ осуществленіи того, что въ сущности уже им?етъ д?йствительную силу, – а именно, что истинные заимодавцы – производители, что взаймы даются не деньги, а сырые матеріалы, рабочіе дни, инструменты и запасы; что для этой ц?ли сл?дуетъ учредить не банкъ, a скор?е магазины и склады; наконецъ, что всякія ссуды подобнаго рода должны д?латься въ виду воспроизведенія, и что поэтому производители должны организовать свои взаимныя ссуды посредствомъ синдиката; это доставило бы имъ дешевизну, невозможную для м?нялъ.

Нельзя надивиться тому странному обаянію, которое деньги производятъ на нашихъ финансовыхъ рутинеровъ и псевдо–экономистовъ. Когда въ 1848 году въ республиканскомъ собраніи занялись учрежденіемъ поземельнаго кредита, спасителя нашего землед?лія, то въ виду им?ли только одно: создать съ возможно меньшимъ количествомъ звонкой монеты возможно большую сумму въ кредитныхъ билетахъ; совершенно тоже д?лалось и во французскомъ банк?. Но ч?мъ больше мечтали объ этомъ, т?мъ больше встр?чали затрудненій. Во первыхъ, никто не хот?лъ согласиться ссужать свои деньги по 3, 3,65 %, такъ чтобы новое учрежденіе могло снова отдавать ихъ взаймы подъ залогъ на 20–60 л?тъ по 5, 5 1/2 или 6 %, включая сюда расходы по погашенію и издержки на управленіе. Кром? того, еслибы и нашлись заимодавцы, къ чему же это привело бы? Закладъ недвижимыхъ им?ній, т?мъ не мен?е, шелъ бы своимъ чередомъ; землед?льческій долгъ возросталъ бы и становился бы все бол?е и бол?е неоплатнымъ, и учрежденіе поземельнаго кредита привело бы къ общему отчужденію собственности, еслибы продолжали занимать по 6 и 5 процентовъ, тогда какъ земля даетъ дохода всего 2 %. Когда противор?чіе явилось такимъ образомъ съ об?ихъ сторонъ – и со стороны капиталистовъ, и со стороны землед?льческаго долга, это превосходное учрежденіе поземельнаго кредита, на которое возлагалось столько надеждъ и которое сначала приписывали императорскому правительству, было покинуто: теперь землед?ліе занялось совс?мъ другимъ. Мы сейчасъ упомянули, что вся сумма залоговъ простирается до 12 милліардовъ. Чтобы поземельный кредитъ могъ удобно выплачивать или пускать въ обращеніе такую сумму, нужно, чтобы онъ, подобно банку, собралъ въ своихъ кассахъ звонкой монетой по крайней м?р? третью часть этого капитала, то есть, 4 милліарда, которые служили бы залогомъ на 12 милльярдовъ билетовъ. Не см?шно ли это до посл?дней степени? А между т?мъ это?то и было камнемъ преткновенія, о который разбились и искусство нашихъ финансистовъ, и ученость нашихъ экономистовъ, и надежда нашихъ агрономовъ–республиканцевъ!… Stupete gentes!

Стало быть, зд?сь, какъ и везд?, приходится истреблять троякое злоупотребленіе, которое уже давно изчезло бы, еслибы не глупость нашихъ предпринимателей и не потачка имъ со стороны нашихъ правительствъ:

1) Все бол?е и бол?е упорное нарушеніе экономическаго права.

2) Безвозмездная и постоянно возростающая потеря части ежегодно создаваемаго богатства подъ видомъ процентовъ.

3) Развитіе чудовищнаго тунеядства, все бол?е и бол?е развращающаго общество.

Реформы въ дух? взаимности отличаются т?мъ, что он? въ одно и то же время и строго держатся права, и проникнуты высокой общественностью: ц?ль состоитъ въ томъ, чтобы прекратить всякаго рода поборы, взимаемые теперь съ работниковъ подъ такими предлогами и такими средствами, которые когда?нибудь будутъ оговорены въ конституціи и вм?нены правительству въ преступленіе[13].

Взаимность, которую въ наше время такъ страстно отрицаютъ защитники привиллегій и которая составляетъ отличительную черту новаго ученія, не требуетъ, чтобы мы давали взаймы, ничего за это не ожидая: Mutuum date, nihil inde sperantes. Отступая отъ нравственнаго ученія древнихъ моралистовъ, нов?йшіе теологи подняли вопросъ о томъ, заключается ли въ этихъ словахъ положительное запрещеніе давать въ долгъ на проценты; считать ли ихъ предписаніемъ или просто сов?томъ. Различіе, которое мы выше установили между закономъ милосердія и закономъ справедливости, и наше теперешнее объясненіе личнаго кредита и кредита взаимнаго, который всегда долженъ быть обезпеченъ, но никогда не долженъ разсчитывать на выгоду, раскрываютъ намъ истинный смыслъ этого изр?ченія.

Моисей первый сказалъ еврею: Не бери процентовъ съ брата, а лишь съ чужеземца. Его главною ц?лью было предупредить см?шеніе и отчужденіе насл?дствъ, которымъ въ его время, какъ и въ наше, угрожалъ закладъ. Съ тою же ц?лью онъ установилъ отпущеніе долговъ черезъ каждые 50 л?тъ. Но Іисусъ Христосъ, обобщая законъ Моисея, говоритъ: Давай въ долгъ безъ процентовъ и брату, и еврею, и чужеземцу. Такимъ образомъ онъ закончилъ в?къ эгоизма, в?къ національностей и открылъ періодъ любви, эру челов?чности. Теперь, не возвращаясь къ общинности и къ милосердію, мы утверждаемъ экономическую взаимность, гд? никто ни отъ кого не требуетъ жертвы и гд? каждый получаетъ всякую вещь за настоящую ц?ну труда. Не смотря однако на простоту этой идеи, мы можемъ сказать о себ?: Они насъ не поняли – Et sui eum non comprehenderunt[14].

Прикрытый ложнымъ именемъ свободы, эгоизмъ въ?лся въ насъ и развратилъ все наше существо. Н?тъ на св?т? той страсти, той ошибки и той формы порока и неправды, которая не лишала бы насъ доли нашего скуднаго продовольствія. Мы платимъ дань нев?жеству, случаю, предразсудку, ажіотажу, монополіи, шарлатанству, реклам?, безвкусію, платимъ такую же дань чувственности и л?ни, кризисамъ, застоямъ, стачкамъ, прекращенію работъ, не говоря уже о томъ, что, благодаря нашимъ рутиннымъ привычкамъ, мы кром? того платимъ дань конкурренціи, собственности, власти, религіи, даже наук?, объ уничтоженіи которой, очевидно, не можетъ быть и р?чи, – всему этому платимъ мы дань, превышающую оказываемыя намъ услуги. Везд? экономическое право нарушается въ своихъ основныхъ принципахъ, и везд? это