ние целых двадцати лет народы устремлялись друг на друга, и Европа пережила такие гекатомбы, которые могли бы
испугать Чингисхана и Тамерлана. Никогда еще миру не приходилось наблюдать в такой степени результаты владычест-
ва какой-нибудь идеи.
Нужно очень долгое время для того, чтобы идеи укрепились в душе толпы, но не менее времени надо и для того, что-
бы они исчезли из нее. Поэтому-то толпа в отношении идей всегда отставала на несколько поколений от ученых и фило-
софов. Все государственные люди знают в настоящее время, как много ошибочного заключается в основных идеях, о
которых я только что говорил, но так как влияние этих идей еще очень сильно, то государственные деятели вынуждены
управлять согласно принципам, в истинность которых они сами уже не верят более.
Нельзя утверждать абсолютным образом, что толпа не рассуждает и не подчиняется рассуждениям. Но аргументы, упот-
ребляемые ею, и те, которые на нее действуют, принадлежат с точки зрения логики к такому разряду, что разве только
на основании аналогии их можно назвать рассуждениями.
Рассуждения толпы, несмотря на свое невысокое достоинство, также основываются на ассоциациях, как и рассужде-
ния более возвышенного рода, но они связаны между собой лишь кажущейся аналогией и последовательностью. В них
замечается точно такая же связь, как и в идеях эскимоса, знающего по опыту, что лед прозрачен и тает во рту, и выво-
дящего отсюда заключение, что и стекло, как прозрачное тело, должно также таять во рту; или же в идеях дикаря, пола-
гающего, что если он съест сердце мужественного врага, то тем самым усвоит себе его храбрость; или в идеях рабочего, подергавшегося эксплуатации со стороны своего хозяина и выводящего отсюда заключение, что все хозяева должны
быть эксплуататорами.
Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение ча-
стных случаев — вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется
теми, кто умеет управлять толпой, и это единственная, которая может влиять на нее. Сцепление логических рассуждений
совершенно непонятно толпе, вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и
не подчиняется влиянию рассуждений. Не раз приходится удивляться, как плохи в чтении речи, имевшие огромное
влияние на толпу, слушавшую их. Не следует, однако, забывать, что эти речи предназначались именно для того, чтобы
увлечь толпу, а не для того, чтобы их читали философы. Оратор, находящийся в тесном общении с толпой, умеет вы-
звать образы, увлекающие ее. Если он успеет в этом, то цель его будет достигнута, и двадцать томов речей, всегда при-
