думанных потом, зачастую не стоят нескольких удачных фраз, произнесенных в должную минуту и подействовавший на
умы тех, кого нужно было убедить.
Считаем лишним прибавлять здесь, что эта неспособность толпы правильно рассуждать мешает ей критически отно-
ситься к чему-либо, т. е. отличать истину от заблуждений и иметь определенное суждение о чем бы то ни было. Сужде-
ния толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего обсуждения. Но как много есть людей, которые не возвышаются в данном случае над уровнем толпы! Легкость, с которой распространяются иногда известные
мнения, именно и зависит от того, что большинство людей не в состоянии составить себе частное мнение, основываю-
щееся на собственных рассуждениях.
Как у всех существ, неспособных к рассуждению, воспроизводительная способность воображения толпы очень развита, очень деятельна, и очень восприимчива к впечатлениям. Вызванные в уме толпы каким- нибудь лицом образы, представ-
ление о каком-нибудь событии или случае по своей живости почти равняются реальным образам. Толпа, до некоторой
степени, напоминает спящего, рассудок которого временно бездействует и в уме которого возникают образы чрезвычай-
но живые, но эти образы скоро рассеялись бы, если бы их можно было подчинить размышлению. Для толпы, неспособ-
ной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует поэтому ничего невероятного, а ведь невероятное-то всегда и
поражает всего сильнее.
Вот почему толпа поражается больше всего чудесной и легендарной стороной событий. Подвергая анализу какую-
нибудь цивилизацию, мы видим, что в действительности настоящей ее опорой является чудесное и легендарное. В исто-
рии кажущееся всегда играло более важную роль, нежели действительное, и нереальное всегда преобладает в ней над
56
реальным.
Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам. Только образы могут увлечь ее или
породить в ней ужас и сделаться двигателями ее поступков.
Театральные представления, где образы представляются толпе в самой явственной форме, всегда имеют на нее ог-
ромное влияние. Хлеб и зрелища некогда составляли для римской черни идеал счастья, и она больше ничего не требова-
ла. Века прошли, но этот идеал мало изменился. Ничто так не действует на воображение толпы всех категорий, как теат-
ральные представления. Весь зрительный зал испытывает одни и те же эмоции, и если они не превращаются немедленно
в действия, то это потому, что даже самый бессознательный из зрителей не может не знать в данном случае, что он —
