– Видать, всякую черную работу делают.
– Черную-черную, а там глядь и плотина готова!
– Так ведь нету же инженера!
Алан замолчал.
– Микувайи и его люди всегда сделают плохо нехорошему белому человеку, – подал голос индеец. – Белые могут пожелать.
– Опять кровь проливать… – процедил толстяк.
– А все вокруг в болото превратится! – запальчиво ответил Хайрон. Остальные молчаливо поддержали: правду говорит.
– А я, между прочим, слыхал, будто Ровер просил у губернатора солдат для охраны, – проговорил один из фермеров. – Вот придут они, и пиши пропало. Против солдат не попрешь.
В молчании выпили, никому не хотелось говорить. В салун поспешно вошел новый посетитель. Кое-кто вскочил от неожиданности: в вошедшем узнали одного из людей Ровера.
– Тихо! – выдохнул тот, стараясь отдышаться. – Я один. Решил к вам перейти. Не могу больше. Ровера всегда уважал, но плотины этой не хочу. Погубит она нашу землю… Налейте чего-нибудь.
Фолкстонцы глядели с недоверием. Уж не задумал ли Ровер какой-нибудь новой хитрости?
– Не верите, да? А от Ровера многие бегут. Ему-то, по-моему, плевать. А я вот прямо к вам. Не хочу никаких плотин!
– Да пока ее построят…
– Через пять дней, между прочим. Земли в нижнем течении и так уж одно болото. Вы что, ослепли, не видите? Грех против Бога, так я скажу!
– Но ведь некому командовать там у вас?
– Есть кому. Сначала никто и не знал, в секрете держали, а сейчас уж все знают. Инженера тайком привезли через горы, ночью. Так что провели вас. Вот я и пришел. Пять дней осталось… Грех, большой грех!
Нависла тяжелая тишина, которую нарушил толстяк:
– А чем докажешь?
– Что доказывать?! – взорвался Алан. – Ясно сказано! Всем быть вечером в сборе, понятно?
– Да мы хоть сейчас…
– «Сейчас» слишком скоро для Микувайи, – размеренно проговорил индеец. – Надо идти вечером. Стрелы Микувайи подожгут ферму.
– Ступай к своим, – скомандовал Алан, – и скажи, что вечером мы ждем. Рассчитаемся с Ровером за все сразу.
– А может, сперва какое-нибудь там послание отправить? – начал было перебежчик. – По-людски с ними поговорить?
– К черту переговоры! – отрезал Алан.
Через несколько минут план мести был готов. Фолкстонцы разошлись по домам – готовиться к вечернему визиту. В суете они не заметили, что их приготовления не укрылись от одного внимательного свидетеля. То был человек, который еще с дальнего склона увидел скачущего от фермы Ровера в сторону города всадника.
Когда Микувайи вскарабкался в седло, человек тихо тронул поводья и шепнул коню:
– Вперед, Римбоу… По-моему, началось.
Индеец скакал в направлении каньона, откуда начиналась индейская территория. Внезапно он услыхал за спиной конский топот и характерный свист. Микувайи отлично понял, что означает этот свист, и потому попытался вильнуть в сторону, но не успел. Петля накрепко перехватила тело, индеец вывалился из седла, а преследователь потащил его за собой сквозь кусты, по камням – и больше он ничего не помнил, потому что потерял сознание.
Робин остановился. Ему вовсе не хотелось зря мучить вождя краснокожих. Быстро связав его, он перебросил тело через седло и повез на ферму Ровера. Связанного краснокожего он сбросил к ногам вооруженного часового.
– Зови сюда хозяина, быстро!
– На плотине он.
– Тогда Паттерсона. Живее!
Шериф вышел на крыльцо и тотчас схватился за револьвер.
– Сдавайся, Робин!
– Паттерсон, не время сейчас. Нынче вечером вам придется очень жарко.
– Слезай с коня!
– И не подумаю. И вообще, что за манеры, шериф? Я пришел сказать, что фолкстонцы задумали нынче вечером напасть на ферму. Индеец собирался свое войско созывать, да я перехватил. Пока там в Фолкстоне сообразят, что к чему, будет темно. Времени мало, но хватит. Готовьтесь к обороне!
– Ну спасибо, если не лжешь.
