провел ее обратно в музыкальную комнату. Там с излишней неторопливостью пробрался через толпу гостей, останавливаясь перекинуться несколькими словами с некоторыми джентльменами, и только затем принес хозяйке свои извинения за ранний отъезд. Все это время Темперанс с тревогой наблюдала за ним, видя пот, катившийся со лба. Когда она забирала свою шаль, Кэр всей тяжестью навалился на нее. Она даже испугалась, не потерял ли он сознание.
— Скажите кучеру, чтобы он ехал в дом лорда Кэра, — велела она лакею, который помогал лорду Кэру сесть в карету. — Да скажите, чтобы поторопился.
— Да, мэм, — ответил лакей и закрыл дверцу.
— Какая драма, миссис Дьюз, — с трудом произнес лорд Кэр. Его голова покачивалась на спинке сиденья. — А вы не хотите вернуться в ваш приют?
— Я думаю, будет лучше, если мы как можно быстрее отвезем вас домой.
— Вы слишком беспокоитесь.
— Да, — согласилась Темперанс, когда карета завернула за угол. — Да, слишком.
Она прикусила губу. Потому что вопреки спокойному тону Темперанс понимала, что опасения вполне оправданны. Она очень боялась, что в рану лорда Кэра попала инфекция.
А от заражения крови человек может умереть.
Глава 7
Когда Мег это сказала, все находившиеся в комнате так и ахнули.
— Глупости! — возмутился король. — Народ меня любит. Мне все это говорят.
Мег пожала плечами.
— Простите, ваше величество, но они вам лгут. Вас, может быть, боятся, но не любят.
Глаза у короля сузились,
— Я докажу тебе, мой народ меня любит, и когда я докажу это, твоя голова будет украшать ворота моего замка. А пока посиди в моей темнице.
Король махнул рукой, и Мег уволокли прочь…
«Король Ледяное Сердце»
Инфекция могла убить человека за несколько дней или даже часов, если рана сильно загноилась.
Темперанс не могла избавиться от этой страшной мысли все время, пока карета лорда Кэра катилась по улицам Лондона. Темперанс даже не знала, где он жил и как долго им предстоит ехать, часы или несколько минут? Может быть, ей следовало настоять, чтобы он остался в доме Бекинхоллов, несмотря на желание Кэра скрыть болезнь.
— Что-то вы притихли, миссис Дьюз, — медленно произнес он. — Клянусь, это заставляет меня волноваться, что еще вы придумали вашими пуританскими мозгами?
— Меня только беспокоит, скоро ли мы приедем к вам домой?
Он повернул голову, прищурившись, посмотрел в окно на мелькающие ночные огоньки. Затем снова закрыл глаза.
— Я не могу определить, где мы. На полпути к Бату, вот все, что я могу предположить. Но не волнуйтесь, мой кучер совершенно лишен чувства юмора. Он благополучно доставит нас домой.
— Конечно.
— А танцевать вы тоже любите? — неожиданно спросил он.
«Он что, бредит?»
— Я не танцую.
— Естественно, — пробормотал он. — Мученики танцуют только на крестах. Меня удивляет, что вы позволили себе получить такое невинное удовольствие, как фортепианная музыка.
— В молодости у меня был спинет, — рассеянно сказала она. Наверное, они уже недалеко?
— И вы играли.
— Да. — Она вдруг вспомнила ощущение гладких прохладных клавишей под своими пальцами. И чистую радость музыки. Это время казалось теперь таким безгрешным и далеким. Он лениво приоткрыл глаза.
— Но больше не играете?
— Я продала спинет после смерти мужа. — Темперанс подождала, пока он снова сделает едкое замечание о Бенджамине.
— Почему?
Этот вопрос настолько удивил ее, что она повернулась к Кэру. Он смотрел на нее из-под прикрытых век, и даже в тусклом свете кареты было видно, как блестят его синие глаза.
— Что почему?
— Почему вы продали пианино, если вы им так дорожили? Вы боялись доставить себе небольшое удовольствие? Или была еще какая-то причина?
Темперанс сжала лежавшие на коленях руки, но ответила спокойно, ибо ответ был полуправдой.
— Нам нужны были деньги, чтобы содержать дом.
— Не сомневаюсь, — сказал Кэр, — но не думаю, что вы поэтому продали спинет. Вы любите наказывать себя.
— Как вы недоброжелательны. — Она отвернулась, чувствуя, как краснеет. Только бы он этого не заметил в полутьме кареты…
— Однако вы не отрицаете это обвинение. — Карету встряхнуло, и он застонал.
Темперанс бросила на него быстрый взгляд и лишь перевела дыхание. Даже сейчас, когда Кэр так слаб, она чувствовала себя в когтях хищника.
— За какой же воображаемый грех вы наказываете себя? — тихо спросил он. — Не пожелали ли вы в детстве чепчика, принадлежавшего другой девочке? Не объедались ли вы сладостями? Не испытывали ли неприличное возмущение, когда на улице с вами сталкивался какой-нибудь невежа?
Темперанс задрожала от неожиданно охватившей ее ярости. Она с большим трудом сдержала возмущенный крик и только глубоко вздохнула, глядя на сжатые кулаки. Дать себе волю, и высказаться сейчас было бы верхом глупости. Она и так сказала слишком много. Кэр и так уже слишком приблизился к раскрытию ее позорной тайны.
— Или, — оскорбительно невозмутимым тоном произнес лорд Кэр, — этот грех намного тяжелее тех, которые я перечислил?
Она вспомнила то давно забытое волнение, которое испытала, увидев мужчину, чья кривая усмешка заставила так безумно биться ее сердце. Эти воспоминания были лишь тенью ее давних эмоций и желаний, долго не покидавших ее и после смерти этого человека.
Темперанс подняла голову и, стиснув зубы, взглянула в недобрые синие глаза. Легкая усмешка играла на губах Кэра, чувственных и соблазняющих. Неужели он мучил ее из любопытства? Неужели он наслаждался ее болью?
Карета остановилась, и лорд Кэр отвел глаза.
— А, мы приехали. Спасибо, что проводили меня до дома, миссис Дьюз. Как только я выйду из кареты, кучер отвезет вас домой. Желаю вам доброй ночи.
Ей ужасно хотелось просто бросить его здесь. Он мучил и терзал ее, как маленький мальчик тычет палкой в обезьянку, просто ради собственного удовольствия. Но когда Кэр поднялся и, покачнувшись, ухватился за дверцу кареты, Темперанс вскочила.
— Вы мне отвратительны, лорд Кэр, — сквозь зубы сказала она, взяв его за руку.
— Вы мне уже об этом говорили.
— Я еще не кончила. — Он всей своей тяжестью оперся на нее, и Темперанс покачнулась. Молодой лакей открыл дверцу и сразу же подхватил под руку лорда Кэра, помогая ему вылезти. — Вы невероятно грубый человек, без понятия о морали и даже о приличиях.
