сравняться с ним, поступками он был подобен Фабию Максиму, хитроумными замыслами
– Кориолану, а в великодушии и стойкости был вторым Гектором яростным по
отношению к врагам, мягким, миролюбивым и куртуазным – по отношению к
друзьям»[623]. Несмотря на эти заимствования, понятие мужества в литературных текстах, несомненно, лучше отражающих жизнь, явно принадлежит другому семантическому
полю, где доминируют почти инстинктивные эффективность и импульсивность[624].
2. МОТИВЫ, ПОСТУПКИ, НАДЕЖДЫ
Согласно многочисленным письменным источникам, главным образом начиная уже
с XII в.[625], мужество понималось как состояние чувств или, по крайней мере, как
идеальное поведение; тогда же появились стереотипы мышления и сложились языковые
привычки, и некоторые из них просуществовали столько же, сколько и Средневековье.
Однако систематическое изучение словарного запаса языка, возможно, откроет
малозаметные оттенки, новшества и утраты, что позволит провести различия по времени, месту, среде и литературным жанрам.
Первый общий анализ героического эпоса, хроник, дидактических трактатов, рыцарских биографий, панегириков, эпитафий приводит к мысли, что мужество
понималось прежде всего как норма аристократического, благородного поведения, связанного с родом, кровью, происхождением, как индивидуальное действие, коим
движут амбиции и страсть к земным благам, забота о чести, славе и посмертной
известности. Следует избегать позора, коим можно запятнать себя и своих близких из-за
трусости, лени, робости. В сражении подобает проявлять большую страстность и силу, совершать высокие подвиги и доблестные деяния, проявляя при этом искусство владения
оружием, храбрость и неустрашимость. Именно так становятся храбрыми, мужественными и гордыми, как это и подобает вассалам и рыцарям. Меньше ценились (но
не порицались) действия тщеславные, оскорбительные, жестокие (
Для Жана де Бюэя, хорошо знакомого с военной практикой своего времени и с
культурным наследием, война была прежде всего школой аскетизма. Она требует усилий,
«страдания и труда». Ее участники должны уметь переносить «тяготы, опасности, лишения и голод», «привыкнуть носить доспехи ночью и днем, поститься большую часть
времени». И все это – ради «чести и славы», обретения «совершенной славы этого мира», ибо «всякая мирская честь обретается войной и завоеваниями». Но не нужно забывать о
материальной выгоде, считавшейся справедливым вознаграждением за подвиги, и потому
война представлялась наиболее достойным и очевидным средством продвижения по
социальной лестнице к «большим свершениям и большим владениям». Сравнивая
придворного и воина, Жан де Бюэй без колебаний отдает предпочтение последнему, ибо в
конечном счете в его жизни риска не намного больше, но зато гораздо больше надежных
ценностей. «Оружие платит своим солдатам» трояким образом: смертью (но ведь «часто
случается, что столь же рано может умереть не только воин»); бедной, но славной
жизнью, когда все говорят о вас и ваша известность переживет вас (таковы Бертран дю
Геклен и завоеватель Канарских островов Гадифер де Ла Саль), тогда как богатство никто, умирая, сохранить не может, и вообще «бедных дворян больше при дворах и в добрых
городах, нежели на войне»; наконец, состоянием, ибо «благодаря оружию вы сможете
стать самым могущественным властителем мира»[627].
Настойчивое превозношение индивидуальной доблести, ярких подвигов если не в
одиночку, то, по меньшей мере, персонализированных побед отдельных людей, несомненно, заставляет думать, что средневековая война сводилась к ряду поединков и
что коллективное проявление мужества было малозаметно или неизвестно. Но в
действительности все представляется иначе: как простые воины, так и военачальники ясно
сознавали, что подвига отдельного героя недостаточно. И наряду с прославлением
«благого», доблестного героя[628] прошлого или настоящего, светской или церковной
истории, в Средние века ценились также те или иные линьяжи, роды, народы, которые
проявляли солидарность на поле боя. И по обычаю в первые ряды ставили не только
отдельных лучших солдат, молодых «только что посвященных в рыцари», но и
определенные воинские соединения, известные своей коллективной храбростью. Во время
