другие люди. Мы усваиваем систему ценностей,
подражая другим, – короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе,
сколько желаем походить на ближних. Но если
мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить
конец этому конфликту, необходим
суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется
покой. В вас мы запрограммировали
личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание двойника Филиппа
Слоана. Это неизбежно приведет к
конфликту между вами и кинематографистом, и конфликт этот вы сможете разрешить
только через ритуальное человеческое
жертвоприношение!
– Но это ужасно! – простонал я. – Это же так ужасно!
– Ничего ужасного, – настаивал Каллан. – Этот акт разом окупит все
вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы
не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!
– Ни за что! – вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось
беспамятство, которое продолжалось то ли несколько
недель, то ли несколько месяцев.
***
Я заснул, а когда я проснулся, оказалось, что я очутился вновь на Брик-
лэйн. Сайида была в квартире вместе со мною, и
она налила мне порцию “отменнейшего шотландского виски из запасов наследников
Уильяма Гранта, изготовленного и
бутилированного в Шотландии независимой компанией, сохраняющей свои традиции на
протяжении пяти поколений”.
Нафишах начала открывать кухонные шкафчики, но все они оказались совершенно
пусты. Наконец я обнаружил банку
консервированной фасоли, но хлеба все равно не было, так что поесть дома не
удалось. Тогда мы вышли и направились в
“Пакистанский Ресторан Клифтона” на углу Брик-лэйн и Ханбери-стрит (на которой,
кстати, пресловутый Джек
Потрошитель совершил одно из своих убийств). В ресторане было немного шумно,
зато обслуживание и еда оказались
просто великолепными.
– Вот это настоящая пакистанская кухня! – восхищалась Сайида, уплетая за
обе щеки заказанное ею “карри из курицы”. -
Настоящая пакистанская еда должна подаваться в той же посуде, в которой она
готовилась! Это форменное издевательство,
когда ты заходишь в индийский ресторан и обнаруживаешь, что заказанное тобой
горячее блюдо переложили в холодную
тарелку!
– Знаешь, – сказал я, ковыряясь ложкой в моей порции кoрмы
‹индо-
пакистанское блюдо – овощи или мясо, тушеные в
йогурте, заправленном пряностями›
, – существует тест, чтобы проверить,
действительно ли еда готовилась в той посуде, в
которой тебе ее подали. Надо посмотреть на ее цвет. Если все сделано правильно,
цвет по краям должна отличаться от цвета
в центре, а цвет на поверхности – от цвета внутреннего слоя. Моя порция этот
тест прошла успешно.
– Ты прав, – подтвердила Нафишах. – Моя тоже.
– А вкусно-то как! – воскликнул я, отрывая полоску от своей лепешки и макая
ее в кoрму.
Я почувствовал как наливается кровью мой член, когда Сайида аккуратно
подчистила куском лепешки свое блюдо, а затем
с аристократическим изяществом отправила его между своими пухлыми губками. Я
представил себе как округлится животик
и груди Нафишах, если перевести ее на режим принудительного кормления. Я
вообразил ее огромную жопу, свешивающиеся
через пояс джинсов складки, за которые так удобно держаться в любовной игре, ее
массивные ляжки и плечи. Девица
немного набрала вес с тех пор, как мы с ней познакомились, но она все же была
еще худой, чересчур худой. Хотя одежда
четырнадцатого размера уже с трудом на нее налезала, она еще была не готова к
тому, чтобы перейти на шестнадцатый, хотя
именно об этом я более всего мечтал.
– О чем замечтался? – прошептала Сайида.
– “Тандерберд”, ? выпалил я. – “Тандерберд
‹марка калифорнийского
крепленого вина›
”.
– Понятно, – улыбнулась Наташа. – Я куплю тебе “Тандерберд”. Ты пропадал
где-то несколько недель самым
таинственным образом. Я не знала, что с тобой стряслось и вообще вернешься ли ты
обратно. В любом случае, я думаю, что
“Грант’с” пришелся тебе по вкусу. Я хотела купить “100 волынщиков”
‹марка
шотландского виски›
, но в супермаркете его не
было. А “Тандерберд” я весь выпила прошлой ночью и еще не пополнила запаса.
– Не волнуйся, – пробормотал я. – Ты ешь, ешь давай!
– Я уже обожралась! – воскликнула Сайида, похлопывая себя по округлившемуся
брюшку.
– Но ты все еще такая худая! – проскрипел я. – Ты должна доесть все, а
потом я еще закажу тебе пудинг!
***
Я мог проваляться еще час в постели, потому что дешевый обратный билет
можно было купить только после девяти
тридцати. Тем не менее, я встал и положил два кусочка хлеба с отрубями в тостер.
Я слушал дорожную хронику по радио,
когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Мистер Слоан?
– Да.
– Завулон!
– Завулон?
Я положил трубку и вылил сваренный мной кофе в раковину, выбросил в ведро
