– Как ты думаешь, я – сексуальная? – Сайида, судя по тому, как у нее
заплетался язык, уже немало выпила. – Или ты
считаешь, что должен разведать обо мне больше, прежде чем дать ответ на этот
вопрос?
– Обожаю разведывать! – заявил я.
– И какую же разведку ты предпочитаешь? – спросила Нафишах. – Британскую?
Американскую? Израильскую?
– Конечно британскую! – патриотически ответил я.
Возможно, я выбрал не самое лучшее начало для беседы, но если учесть, что
мы с Сайдой не раз уже трахались по пьяни,
ничего плохого в нем тоже не было. Когда я улегся на диван рядом с Наташей, она
погладила мое бедро. У нее дома мне
было бы куда уютнее, чем в тайном убежище, предоставленном мне британской
разведкой. Хотя я собирался приступить к
ликвидации конспиративной квартиры, у меня впереди еще имелось целое
воскресенье, поэтому несколько часов плотских
утех мне отнюдь бы не помешали.
Допив к четырем часам утра то, что оставалось от “100 Волынщиков”, мы
очутились в постели. Как только мы разделись,
я заполз на Сайиду и по-простому взял и засунул ей. Я счел, что за любовные игры
сойдут и те несколько часов, что мы
провели в гостиной. Сайида вела себя в постели примерно как кит, выброшенный на
берег: она была слишком пьяна, для того
чтобы вдохновить меня на подвиги. Я решил не сдерживать себя и спустил через
три-четыре минуты с того момента, как мы
начали. Как только я скатился с партнерши, она моментально заснула. Я лежал
рядом с Сайидой с открытыми глазами, а
когда она принялась храпеть, я решил встать. Мое движение разбудило ее, она
вскочила и схватила меня за руку.
– Мишель, – воскликнула девушка, прижимаясь ко мне, – с тобой все в
порядке?
– Я не Мишель, – прошипел я. – Я – Питер.
– Но это же глупо! – возмутилась моя спутница. – Пару недель назад, когда я
столкнулась с тобой на Гринвич-Черч-стрит,
ты утверждал, что тебя зовут Стивен. Но это что – мне пришлось напомнить, что
меня зовут Сайида, поскольку ты настаивал,
что мы не знакомы.
– А что было дальше? – спросил я.
– Я решила, что это что-то вроде испытания, – призналась Нафишах. – А затем
ты привел меня на квартиру и утверждал,
что другой у тебя нет, хотя я уже бывала в твоей норе в Брикстоне, так же как и
в твоем летнем лагере возле Уэст-Кеннетт-
Лонг-Барроу.
– А смогла бы ты снова найти это место? – поинтересовался я.
– Да без труда, – отозвалась Несс, – это совсем рядом с каменными кругами в
Эйвбери.
Несмотря на то, что мы выехали так рано Тауэрский мост уже был битком забит
машинами, поэтому путешествие в
направлении “Слона и Замка” превратилось в сущий ад. Мы попытались объехать
пробку по боковым улицам, но в
результате оказались в потоке машин, медленно ползущих из Клапэма в Уэйбридж.
Судя по всему, мы быстрее добрались бы
до места, если бы держались к северу от реки и выбрались из города через
Хаммерсмит! Затем мы остановились в
Марльборо, чтобы слегка перекусить и полюбоваться знаменитой частной школой,
получившей свое название от названия
города. Я сообщил Наташе, что закончил именно эту школу, хотя она вряд ли мне
поверила. Мы проехали через Хангерфорд,
где Майкл Райан учинил свою знаменитую резню, и без особых проблем доехали до
Эйвбери.
Оставив машину на туристической стоянке, обнесенной полусгнившей деревянной
изгородью, мы направились к деревне.
Миновав ее и очутившись у гигантского каменного круга, я почувствовал острую
связь с Изначальными Истинами религии
плодородия, которую исповедовали наши предки. Сайида и я взошли на вершину
высокого земляного кургана, который
являлся основным источником высокой интенсивности психогеографического поля,
присущей данному неолитическому
капищу. С вершины кургана мы взирали на раскинувшиеся под нами бескрайние
зеленые равнины, сливавшиеся с затянутым
облаками горизонтом. Камни сами по себе относились к двум основным типам:
высокие, похожие на колонны,
символизировали мужское начало, а плоские мегалиты с ромбовидной прорезью в
центре – женское, а сам овальный холм -
наиболее желанное из существ, беременную женщину.
Обойдя по периметру каменный круг, в середине которого расположена деревня,
мы проследовали по Уэст-Кеннет-авеню,
по сторонам которой возвышаются мегалиты, замененные столбами в тех местах, где
первобытные монументы уничтожили
христианские варвары. Тайны жизни и смерти здесь были представлены образом,
удивительно схожим с тем, каким их
представляли жившие на совсем другом континенте ацтеки. Древние британцы и
кельты не страшились смерти, они
бесстрашно смотрели ей в глаза во время ритуальных человеческих
жертвоприношений. Пока я шел между каменными
столбами, я забывал все, что я знал о Филиппе Слоане, внедренной в мое сознание
псевдоличности, авангардные фильмы
которого являлись лишенной всякой ценности чепухой, но в то же время мне
постепенно открывалось мое истинное “я”. Я
был тем самым незнакомцем без имени и прошлого, который отрекся от всего
земного, дабы стать Верховным Жрецом
солнечного культа. Мне предстояло совокупиться с Матерью-Землей, из темной
утробы которой рождались все радости и
плоды земные.
– Поскольку, как известно ужас производит неестественное напряжение и
реакцию, зачастую бурную, нашей нервной
системы, – сообщил я потрясенной Наташе, – все иное, производящее на наше
сознание подобное же воздействие, должно
являться некоей страстью, сродственной ужасу, и, следовательно, служить
