соответственно, на расовой и на гендерной основе.
***
Я сидел на скамейке на южном берегу Темзы прямо напротив здания Парламента.
В последний раз когда я уселся на то же
самое место десяток лет назад меня принялся доставать постовой. Но на этот раз я
сидел и ждал доктора Джеймса Брейда,
который не замедлил показаться на залитой солнцем набережной. Брэйд был бледен,
темные мешки под его глазами
свидетельствовали о том, что ему приходится немало изворачиваться для того,
чтобы выбить средства на свои эксперименты
по контролю над сознанием.
– Привет, – небрежно уронил Брэйд с невыносимым северным акцентом, который
всегда прорезался у моего психиатра,
когда он был под мухой или просто вымотан.
– Из вашей дочери вышла паршивая подстилка! – пожаловался я. – Лежит как
бревно и не шевелится, пока я ей вставляю.
Даже когда я Пенелопу открытым текстом прошу схватить меня за яйца или спину
ногтями поцарапать, она выполняет мои
распоряжения как робот, безо всякой души. У этой сучки воображения в постели ни
на грош, а ведет себя при этом как
последняя стерва!
Доктор уселся рядом со мной и тупо уставился на стоящий на другом берегу
Вестминстер, одновременно расстегивая
пальто и доставая фляжку с виски “100 волынщиков” из внутреннего кармана. Каллан
сделал глоток, а затем передал фляжку
мне. Я налил вискаря в стеклянный стаканчик и отхлебнул огненную воду оттуда,
задержав ее на языке, чтобы насладиться ее
вкусом.
– Люди из Вестминстера, – лаконически заметил я, после того как проглотил
пойло. – Люди с языком змеи!
– Политики наебали нас, – процедил Каллан. – Если общественное мнение будет
настроено отрицательно в отношении
нашей деятельности, парни с того берега оставят нас посередине потока дерьма и
даже весла не дадут!
– Не нас, а вас, – поправил я. – Если дело дойдет до худшего, я лично подам
на вас в суд за причиненный мне ущерб. Хотя
распоряжения отдаю вам я, любой, кто заглянет в бумажки, придет к выводу, что я
– просто один из ваших обычных
пациентов. Я спланировал все так, что чем бы дело ни кончилось, я в любом случае
не останусь в накладе.
– Я убью тебя! – прошипел Брэйд, вцепившись мне в горло.
Я извлек из кармана марионетку и заставил ее танцевать, дергая за ниточки.
Доктор незамедлительно отцепился от моего
горла, вскочил со скамейки и принялся отплясывать на эспланаде джигу. Затем я
взял булавку и вонзил ее злобно в
деревянную фигурку, заставив Брэйда взвыть от боли. Затем я швырнул куколку в
Темзу и Джеймс сиганул в воду за нею
следом. К счастью пара полицейских в проплывавшем мимо катере заметили это и
выудили это ничтожество из воды прежде,
чем ему представилась возможность утонуть. То, что Каллана кругом виноват было
написано у него на любу, а неудавшаяся
попытка самоубийства произведет самое неблагоприятное впечатление на добрых
граждан, которым предстоит вынести
вердикт в конце судебного процесса над психиатром.
***
Митра-сквер – уже совсем не то, чем она была в викторианскую эпоху,
поскольку уцелел только один из ее
многочисленных сводчатых проходов, в то время как создающие ее современную
психогеографию современные офисные
здания и школа сильно не дотягивают в смысле атмосферы до архитектуры прежних
эпох. Дойдя с Сайидой Нафишах от
Спайталфилдз до Бишопсгейт, мы обнаружили, что направляемся на восток по Бевис-
Маркс. С тех пор, как я в последний раз
побывал на Митра-сквер прошло уже немало времени и в тот раз я покинул ее через
Кричерч-лэйн, поэтому казалось
абсолютно логичным на этот раз проделать весь путь в противоположном
направлении. Я показал Сайиде площадь, а затем
вывел ее через Сент-Джеймсский пассаж к “Виллидж Бар” – очаровательному кафе, в
котором можно встретить
представителей самых различных слоев общества.
– Омлет на двух тостах и большой каппуччино каждому!
Мы решили подкрепиться.
Мы сели за столик у окна украшенный скатертью с двумя большими рыбами. Рыбы
были нарисованы яркими красками в
том стиле, в котором их обычно изображают в мультфильмах. Это резко
контрастировало с теми смертельно опасными
страстями, которые рыбы символизируют. Я подумал о запахе, который является
общим для чешуйчатых тварей с
плавниками и гулящих девок, бродящих по ночным улицам. Затем, в ожидании омлета,
я принялся за свой каппуччино.
Зачерпнув ложкой пену и тертый шоколад из чашки, я отправил их в рот. Нафишах
повторяла за мной каждое мое движение,
снимая ложкой шапку с каппуччино перед тем, как приступить непосредственно к
поглощению варева в ту же минуту, когда
я поднес ко рту свою чашку.
– Пожалуйста, принесите нам еще два каппуччино! – сказал я официанту,
явившемуся с омлетом.
Глядя на то, как Нафишах вгрызается в свой тост, я почувствовал как у меня
шевелится в штанах. Я представил себе, как
тело девицы постепенно разбухает, как у нее появляется огромный живот и большие
отвислые груди. Мои мечты грубо
прервал официант, который попросил меня подойти к кассе и заплатить за
дополнительный кофе, который был уже готов. Я
заказал мороженое для Нафишах, а затем, с каппуччино в руках, вернулся к нашему
столику. Позднее, когда моя спутница
уже чувственно слизывала тающее мороженное с ложечки, я думал о том, как я
размажу малиновую подливку по ляжкам
девицы, чтобы затем слизать сладкую жидкость с ее дымящейся горячей ватрушки!
– А сейчас мы займемся магией прямо на площади, – проинформировал я
