Нафишах, которая как раз доедала свой пудинг.
– Но не можем же мы исполнить сексуальный обряд у всех на виду! -
запротестовала девица.
– Не переживай! – успокоил я ее. – Я превращу нас в невидимок, так что
никто не поймет, чем мы занимаемся.
Сначала Сайида с недоверием отнеслась к моему, ошеломительному в своей
простоте, предложению. У меня ушло не
менее пяти минут на то, чтобы убедить ее, что моя уловка не имеет ничего общего
с теми эликсирами невидимости, которые
впаривают легковерным всевозможные шарлатаны из числа новомодных жрецов Эры
Водолея. Кучка клерков грелась на
площади под солнцем, но они поспешно разбежались, как только я развернул знамя,
на котором было начертано “ПРЯМОЙ
ЭФИР”, ПРОИЗВОДИТЕЛИ ЛУЧШИХ ПЕРФОРМАНСОВ. ОСНОВАНО В 1988. К счастью на Нафишах
была длинная и
очень широкая юбка, так что кроме мешка с потрохами, приобретенными у мясника, и
пробойника для канализационных
труб, нам более не понадобилось никакого реквизита для того, чтобы проделать
задуманный трюк.
Я лег на спину, в то время как Сайида, которая заранее сбросила свои
трусики, уселась сверху на низ моего живота. В то
время как я полировал любовную дыру Нафишах, она извлекала потроха из
спрятанного у меня под пальто мешка и
разбрасывала их вокруг. При необходимости для ускорения процесса она
использовала пробойник. В то время как мы
изображали животное о двух спинах, я визуализировал Осириса, пока божество не
материализовалось физически на те
несколько секунд, в течение которых я извергал мое семя. Сайида застегнула мою
ширинку и мы встали с земли, как раз в то
самое мгновение, когда на площади появилось два полисмена.
– Что здесь происходит? – спросил тот из них, что был повыше.
– Это перформанс, сэр, – объяснил я.
– Так я тебе и поверил, врать сперва научись, – хрюкнул второй коп.
– Ага, – поддакнул ему первый, – не пытайся нам это втюхать, мы же видим,
что ты просто обыкновенный извращенец.
Если бы ты был настоящий художник перформанса, то кругом вились бы операторы и
снимали это событие на видеокамеры
для потомства, не говоря уже о фотографах. Здесь у нас в округе трется столько
всяких дуриков, что мы их запаримся всех
арестовывать. Поэтому на этот раз, считай, тебе повезло, но если я еще хоть раз
встречу тебя на этой площади во время
моего дежурства, то ты у меня загремишь в участок”
– Да, кстати, – добавил низенький лягаш, – насколько мне помниться Джек
Потрошитель вытянул кишки из брюха у Кэтрин
Эддоуз, а не наоборот. Неужели вы, извращенцы, вообще ничего по уму сделать не
можете?
***
Мы стояли с Клеменцией прислонившись спиной к спине. В зеркале, висевшем на
противоположной стене я мог видеть
то, что видела Пруденс. Подобно Фрейду я верил в женщин-призраков, в то, что
определенные женщины связаны со мной
тайными узами и что наше величайшее счастье сокрыто в неизбежности повторения
всех уже однажды произошедших
событий. Вера пребывала со мной ныне, также как четыреста лет тому назад она
пребывала с Джоном Ди. Я смотрел на свое
отражение в зеркале и интуитивно понимал, что Елизавета и ее астролог создали
оккультное поле между Ричмондом и
Гринвичем, используя резкие изгибы реки с обеих сторон для того, чтобы создать
магическую систему, которая позволила им
навязать свою Волю всему региону.
В то время когда я созерцал отраженные в зеркале прелестные черты, я вдруг
ощутил враждебное и смертоносное поле,
пронзившее все мое существо. Я пребывал в полном сознании и находился в контакте
с Высшей Реальностью, которая
уведомила меня, что какое-то страшное бедствие надвигается на Рэйчел Грин. Я не
знал, что это было, но понимал его
ужасную природу, от одной мысли о которой меня сотрясала дрожь. Я порывался
броситься ей на помощь, я пытался с
тронуться с места, но я не мог и я прекрасно понимал, что не смогу ни при каких
обстоятельствах. Мне предстояло
исполнить по возможности до конца весь ритуал. Я убеждал себя в абсурдности
такой ситуации, но убеждения не помогали:
ужас сковывал меня по рукам и ногам этой ночью и преодолеть его было не в моих
силах. Я попытался воззвать к Гермесу,
дабы он снял эту тяжесть с моего сознания, но моим мольбам никак не удавалось
облечься в слова и я чувствовал себя так,
словно у меня отнялся язык. Не знаю уж как долго я боролся, но, наконец, я
понял, что по некоторым причинам Гермес
предпочел, дабы я обошелся без его помощи. Я повернулся к Элизе и она
повернулась ко мне и узрела ужас в моих очах. Я
повелел Бет, чтобы она бежала меня при первых признаках страха, ибо я боялся,
да, полагаю, к тому же и стыдился выдать
перед ней свой испуг. Но она пренебрегла моими наставлениями.
Я помню, как встал с дивана и последовал за Рэйчел в ванную, а дальше
наступило забвение. Пластиковую пленку я,
очевидно, постелил поверх простыни заранее. Абсолютно не помню, как я это делал,
но идея оказалась замечательной – на
простынях не осталось ни единого пятнышка. Мне смутно помниться, что я схватил
нож, перерезал им Рэйчел горло,
распорол живот, а затем извлек оттуда внутренности и вывалил ей на грудь. Потом
я достал ящик с инструментами из
шкафчика под мойкой, а затем вернулся с ним к телу Холт, лежавшему в спальне.
Мне пришло в голову, что, если разрезать
труп на мелкие куски, то от него будет проще избавиться.
Перед тем, как приступить к работе, я вернулся на кухню и надел пару
резиновых перчаток. Я вовсе не собирался пачкать
свои руки в дерьме, которое все еще вытекало из тела Ванессы. Обернув труп в
пластик, я стащил его на пол. Расстелив
пластиковую пленку по полу для того, чтобы не испачкать ковер, я начал
