Чан не торопился. Медленно отпил глоток, взболтнул остатки.
— Каверзный вопрос. Чреватый разными…
— Отрадно. Приятно мне сознавать, что мой подчиненный серьезно вникает в суть чиновничьего бытия. Раньше ты не был в такой степени предусмотрительным: хватало таланта. А вот теперь, с годами, видно дошло, что не так-то легко уступать свое властное место какой-нибудь бездари. Пусть оно даже временами и горячее, как легендарная сковородка в аду. Обидно ведь, если твое место займет какой-нибудь недотепа, который завалит все, что годами построено. Рад за вас, брат Чан. Теперь-то вы больше будете меня понимать.
Полковник вскинул руки.
— Так оно и есть. И для этого я решил глубже вникнуть в суть вечно стоящей перед подчиненными проблемы. Как-то: почему государственным мужам, чинушам высокого полета, очень занятым, особенно сейчас, так мешает какой-то неизвестный, несостоявшимся агентишко? Которого они и в глаза-то не видели, который их обыденности ничем не угрожает. Почему же оттуда столь настойчивы намеки на важность дела, его значимость? Мои мысли устремились к скрытым пружинам с более сильными воздействиями.
— Догадываюсь: твоя фантазия, как и газеты, брякнет сейчас — ЦРУ.
— Именню. Но и большее — утверждаю.
— Ты понимаешь, стоит ли говорить то, чему не внемлют уши?
— Стоит, иначе какой бы из меня был спец, если бы я не думал шире и умел бы ловить только мелкую рыбку.
— Продолжайте, но так чтобы меня не хватило за клапаны. Вы и так сегодня как никогда разговорчивы. Взбудоражили меня и уже изрядно утомили. Раньше вы были логичны, кратки, а сегодня сыплете и сыплете предложениями. Придется мне взять отпуск за свой счет.
Чан согласно кивнул:
— Вот в этой стопочке связи агентов Лэнгли с «Зеленым кругом», «Синими фонарями- и прочей бытовой и геометрической принадлежностью. Оказывается, не только мы нанимали преступные сообщества. Янки, как всегда, платят щедрее. Еще думалось мне, почему так сговорчивы оказались главари. Это первое, и я считаю, оное важным постольку-поскольку. Второе, и посущественней, — полковник взял стопочку поменьше, бережно пододвинул к шефу, — это контакты Динстона, его людей с Теневым.
— Погодите, Чан, — генерал встал, открыл окно. — Нет, лучше закрыть, — снова сел. Сунул документы в верхний ящик стола.
— Только что вы согласились с тем, как трудно мне в верхах с верховыми. Вы даете себе отчет в своих действиях?
— Вся жизнь — грань! Для ясности обстановки мне необходимо знать все или почти все, что я могу узнать.
— Ну ты нахал. Власть твоя безгранична, тиран, — генерал расстегнул ворот френча. — Каналья! Мания непотопляемости усыпляет. Нет, сегодня ты меня явно поражаешь прямо в голову. Хотя бы предупредил, деспот, я бы таблетками запасся, — голос старика стал истеричным. — Подкапываешься под Пигмея. Знаешь, товарищ мой Чан, надо быть круглой сиротой или монахом, им все равно. А я уже подумывать начал, что мы и вправду с тобой одного теста: все одинаково понимаем. А ты повыше Бонапарта. Авантюрист и только. Надеюсь, твои подручные проявили достаточно смекалки и осторожности, чтобы мы утром не получили пакеты с уведомлением об отставке?
— Причин беспокоиться нет. Все проверено и перепроверено. Пигмей не подозревает, что за ним осмеливаются наблюдать.
— Наблюдатель. Ну и нy. Уклонист. Правый элемент, вот ты кто. И я тоже самое. Ну и костерчик разложил ты под моим креслом. О тебе я уже и не думаю. Чтобы тебя так припекло, как меня сейчас. Ревизионист. — Шеф судорожно отставил чашку. — Вот Теневой непотопляем. Понимать надо прописные истины. Что на тебя нашло? Может, тебе отпуск нужен? Не в то ты время живешь, чтобы требовать ту же правду, что и монахи. Ну и погода в кабинете; живешь себе, живешь, а Чану обязательно надо что-то такое выплеснуть, чтобы ты плохо себя почувствовал. Может, ты меня с кресла высидеть захотел? А? Хитрейший. Признаюсь, выбил ты меня сегодня из нормальной колеи. Нужно приболеть на несколько дней. Раньше я не смогу успокоиться. Уточни, чем дышат сейчас наши высоко посаженные.
— Частично уже готово. Дня через два отчет будет лежать на столе.
— На столе моего особняка.
— Так точно, товарищ генерал. Разрешите продолжить.
— Ну игрок, — шеф тяжело махнул рукой в знак согласия.
— После установления прямых контактов Динстона с Теневым четко стало прослеживаться влияние проамериканизма в верхах. Но Динстон — не фигура. Фигуры за океаном.
— Этот высокомерный янки становится претенциозной фигурой.
— Стал.
— Тебе видней.
— Он с Теневым близко сошелся и в межгосударственных вопросах, и в личной симпатии друг к другу.
— Деньги. Плохо. Если Теневой имеет внушительную поддержку за океаном, то наверняка здесь он имеет больший вес, чем можно предполагать. У тебя достаточно материала, чтобы предложить его ЦК?
— По моим сведениям, он собирается пригласить вас к себе.
— И когда?
— Факт подтвержденный. В самое ближайшее время.
— Хорошо. Спешить не будем. Со своими уладим. ЦРУ — вот что значит неограниченный кредит в руках шпиона. Это могущественнейшая организация нашего времени. Знать бы, кому она подчиняется. Но что им здесь нужно? Торгаши. Не предполагал, что они так умело и нагло вопрутся в нашу внутреннюю жизнь. Наши вопросы за нас будут решать. Чего не ожидал, так только этого. Неужели они так уверены, что все сойдет с рук? Учитесь работать, пока молоды они нам агента суют, мы внушительные кадровые силы выделяем на него, a они в это время свою кухню нагревают. А я вместо того, чтобы вас в столице держать, на главном направлении, посылаю в далекие провинции на сугубо несущественные, да и просто никому не нужные вещи. Ловко они меня надули. Лихо. Хорошо, что твой ум не слабее оказался, сумел свои кадры оставить в полной боевой. Пристально смотришь под столы наших верховодцев. Чтобы тебе такое хорошее сделать?
— Оставить монаха в покое.
— Что ты все щиплешь им меня? Черт с ним. Меня после твоих новостей гнетут совсем другие мысли. Я ему дам. Пигмей из сказки. Он у меня попляшет. Нужно снова переворошить весь наш аппарат. Потом я вцеплюсь ему в горло. И он меня еще стращал, клоп шелудивый. У нас есть, чем припугнуть Динстона?
— Есть.
— Что?
— Гласность. Если намекнуть, что некоторые конфиденциальные материалы появятся в печати, сразу хвост подожмет. Может, даже и заменят.
— Но не заподозрят ли они нашу излишнюю осведомленность?
— Все зависит от мастерства подачи материала.
— Ну что ж, знай: неверный шаг — и мы полетим туда, куда сами спихиваем наивных. А мне еще долго нужно жить. Я готовлю мемуары: нельзя, чтобы такое исчезало из истории.
Глава третья
МОМЕНТО МОРИ
(Помни о смерти)
Казнящий нас, да будешь ты наказан.
Дарящий боль, ты сам ее вкуси.
