притормозить группу у входа в низину. На склоне, средь вывороченных деревьев и огромной груды камней, неизвестно чьей рукой сброшенных с высот, остановились на короткий отдых.
Хуа пометил на карте пройденный маршрут. Двадцать миль неплохо для короткого ночного времени. Жестом выслал двоих вперед.
Не успел дожевать подслащенную лепешку, как онн вернулись. Оказалось, низину в западном направленин пересекла толпа разношерстного народа с винтовками.
— Что за добытчики? — зло ругнулся Хан.
Вышел к низине.
Светало, трудно было еще что-либо толково рассмотреть. Но сейчас не стоило уточнять, кто такие. Шумная братия из Шанхая не особо утруждала себя мерами предосторожности. Они быстро двигались вперед, немного наклонившись, будто рыжие собаки, высматривая и вынюхивая след. Не скрывались, не оглядывались, словно на охоте за крысами.
Какими расчетами пользуется Чан, если так умело выдвинул большую группу точно в район нахождения Хуа? Скорее всего, тем, что монахам нет иной дороги. Старейшина подозвал проводника. Через минуту стало ясно, как могут двигаться люди Чана и как лучше отряду Хуа опередить их, чтобы вывести в сторону от общего преследования.
Но где-то впереди должна маячить группа «Круга».
Хан выждал, пока скроется полчище Лао, выслал людей в стороны и с остальными легким бегом пересек низину, двинулся дальше в обход.
Менялись горы, тропы, короткие невысокие перевалы. Группа стремительно шла вперед: экономно выдерживая шаг, время на каждом подъеме, на каждом спуске.
Прошло около трех часов. Передние снова остановились. Хуа подошел к авангарду. Низенький монашек молча показал на ступенчатые склоны, покрытые редкой растительностью. Хан ясно различал среди немногочисленных валунов и стволов деревьев довольно неумело скрывавшихся людей.
Задумался: «Так Чан перекроет все возможные пути. Он со своей группой может остаться не у дел». Что в засаде будут боевики «Круга», он понял. Союз кемпо Великого города здесь для того, чтобы загнать группу Хуа в ловушку, тоже ясно.
Ноздри Хан Хуа раздулись. В напряженные минуты у него всегда просыпался азарт сметливого охотника: охотника расчетливого, любящего в одиночку ходить по следу тигра.
И вот сейчас он выслал вперед шесть человек. Они должны, поочередно обгоняя друг друга, выходить вперед. И, пока следующий приблизится, определить, скрывается ли впереди на местности засада. Свои сто пятьдесят, двести тагов каждый пробегал с максимальной возможной скоростью. Ну, а если противник не до конца осторожен, это только облегчит задачу.
Четвертый служитель «Зеленого круга» гнал своих людей с такой одержимостью, словно стадо баранов на водопой, где источник быстро иссякал по неизвестным причинам. Сам жилистый и сухой, как саксаул, он не жалел боевиков и наращивал скорость на каждом спуске. Упредить монахов было в его силах. Те, как оказалось по донесениям полковника, шли не так быстро, но с сохранением всех мер предосторожности.
Очертив на местности внушительный полукруг, скорым марш-броском они вышли намного впереди намеченной точки засады. Нелюдимый Служитель ничего не сказал проводнику, только сухой треск подзатыльника известил утреннюю тишину безмолвных склонов о настроении Четвертого. Как часто в подобных случаях его начинали грызть сомнения: дойдут ли монахи до его засады. Они вне видимости его людей. Koнтpoлировать события возможности нет, а полковник может оказаться неточен в прогнозах. Да и распоряжения его могут запаздывать. Просто так вступать в открытую стычку накладно. Первого не обрадуют чрезмерные потери членов синдиката. Монахов меньше. Весь расчет на внезапный огонь. Не более трех минут его люди будут вести пальбу. Расстреляют нужное количество патронов. Потом он снимется с места и исчезнет, как пыль с одежды. Никто не скажет, что он ушел в сторонy. Задача будет выполнена. Главное, чтобы со стороны схимников был хоть один убитый и два-три раненых.
Служитель взял карту. Ему приходилось теперь перекрывать два рядом стоящих прохода. Если бы он вышел миль на пять ближе, то только один.
Очередной оглушительный подзатыльник напомнил проводнику, его голове, как им недовольны.
Пришлось разделить группу на две части.
Четвертому не нравилось, как боевики исполняли приказ. Рассыпались в стороны и, пренебрегая осторожностью, бодро, даже как-то залихватски потопали к другой тропинке. В сердцах Служитель стеганул одного увальня стеком, когда тот высунулся и вразвалочку засеменил за остальными. Боевики по-детски клацали затворами, выискивали в своих ограниченных головах анекдоты и, с хохотом неся пошлятину про монахов, торопились к новому месту засады.
При Четвертом остался костяк группы: им обученный, им же воспитанный. С младшим Служителем ушли в основном молодые штрафники-головорезы, насильники.
Четвертый присел на сухую землю и расчетливо начал прикидывать, сколько сможет снять в долларах со всей возни службы полковника.
* * *
Лейтенант Пок получил приказ и сейчас вел группу преследования на предельной для ее возможностей скорости.
Темно. Люди тяжело одеты: автоматы, патроны, сухой паек, каски с забралом, бронежилеты. Бежать очень нелегко. А в горах, где спуски чередуются с трудными подъемами, подобное вообще не для каждого и не для второго. Здесь горник-егерь должен быть по-чудовищному выносливым и в немалой степени злым на здешние тропинки. Именно злым. Добродушный не осилит горной гонки.
Только приказ как можно раньше прибыть в заданный квадрат заставляет отряд, тяжело сопя и потея, покрывать рваным бегом и сбивчивым шагом расстояние извилистых горных троп, а то и просто бездорожья.
Группа давно перешла на шаг. Но на спусках продолжала по инерции бежать, неэкономно увеличивая скорость.
Горы не для прогулок. Это работа. Черная, изнашивающая. При быстром передвижении практически невозможно сохранить скрытность. Основной критерий — скорость. Трудно представить, кок можно сохранить силы для предстоящего боя или преследования. Но приказ есть приказ. Отряд Пока должен исключить жертвы и потому должен оказаться в нужную минуту там, где следует быть.
Подлая мысль едко сквозила мозг, навязывая вопрос о касках и бронежилетах. Сейчас, когда Пок сам дьявольски устал, он начал сомневаться в целесообразности полного обеспечения амуницией.
Но — приказ.
Лейтенант спешил. Он хорошо ходил в горах, но сейчас психовал на каждый неудачный шаг. Ночь, камни, неровности, ветки и черт знает что еще навалено, будто специально, в этой дикой местности, От усталости уже просто ни на что не обращаешь внимания. Если кто-то неловко падал, его обходили и угрюмо, как кочующее стадо, шли дальше. Тело под жилетом представляло размоченный кусок мыла. Организм бешено работал, как сплошной комбинат выделения пота. Глаза затекали. Каски с поднятыми забралами гнули вперед голову, шея остро ныла. И все же Пок, не глядя и не обращая внимания на все препятствия, шел и шел. По возможности, где это еще допускала местность, переходил на тяжелый бег.
О важности задания он догадывался по той оперативности, с какой выполнялись все приказы полковника. Появилась возможность отличиться, и лейтенант не жалел ни себя, ни людей. Делал все возможное, чтобы скорость передвижения группы поддерживалась на крейсерской миле. Благо, что в отряде находился майор Вэн. Чем более устанет офицер Чана, тем убедительнее будет его доклад полковнику.
Шестой час стремительного марша. У Пока начало больно рябить в глазах от мелькавших теней различных предметов в свете фонаря. Буквально все мешало и препятствовало быстрому передвижению.
