последующую ночь он не мог успокоиться и рассказывал взахлеб, как он каждую неделю ходил в МИРЭА и искал меня во второй группе ЭОТ. Потом он подумал, что я из МГИМО, и облазил весь институт. Как он потом мучился и страдал, не найдя меня нигде. И вдруг такая встреча. О боже, если б кто мог знать, как это было мучительно, выслушивать его бредни, когда ты вторые сутки не смыкала глаз. Но он это не понимал, и сам почему-то спать не хотел.
Слава богу, когда мы сели в такси, нас разделила его мама, Татьяна Александровна. Замечательная женщина. Всю дорогу в такси она молчала, словно понимала, что мне нужно отдохнуть. И я спала как убитая, обдуваемая теплым, морским ветерком. Мне снова снился Надеждин. Его галстук, красный с белым, развевался на ветру, Саша то с укоризной надвигался на меня, то с улыбкой удалялся. И так было на протяжении всего сна. В конце сна он взял меня за руку, и… я проснулась и увидела эту надоедливую физиономию в очках с серебристой оправой. Рома держал меня за руку и зверски улыбался, приглашая выйти из машины. Я выдернула руку и, спотыкаясь, вылезла из такси. Когда поднималась по уже знакомой мне лестнице пансионата «Солнечный», меня кидало из стороны в сторону, так как я шла с полузакрытыми глазами и никак не могла проснуться. Еще, как назло, наш номер оказался кем-то занят. Я как во сне слышала, что Рома и его отец с кем-то ругаются и просят освободить номер. Проблема разрешилась, когда Татьяна Александровна сообразила сказать, что мы с Романом молодожены в свадебном путешествии… номер сразу же освободили. Вдруг я услышала чье-то недовольное ворчание на иностранном языке, мне показалось сквозь дрему, что это был голос Надеждина. Я резко открыла глаза и в тумане уходящего сна увидела какого-то смуглого, как араб, иностранца. Своими огромными белыми глазищами он вылупился на меня. Потом безнадежно повернулся и побрел прочь.
Глава девятая
Наконец меня растормошили окончательно. Передо мной предстал просторный светлый номер. В нем было две кровати, покрытые тигровыми покрывалами, две тумбочки со светильниками, журнальный столик со свежими газетами, два кресла, телевизор, душ и, конечно же, лоджия. Великолепная широкая огромная веранда с видом на море и на окружающий лес из огромных вековых сосен.
Я набрала полную грудь свежего влажного морского воздуха, повернулась, чтобы вернуться в комнату, но так и застыла. Передо мной опять была эта майская физиономия с очками. Он сиял как медный таз. Я выпустила набранный в легкие воздух, который уже достаточно наполнил мою кровь кислородом, а сам насытился углекислым газом, отстранила Рому, вошла в комнату, села в кресло и взяла газету в руки. И тут он произнес свой краткий монолог.
— В этой комнате будем жить мы с тобой, как молодожены в свадебном путешествии. Это номер люкс.
И Роман обнажил свои очаровательные желтенькие зубки.
Господи, я и не знала, что МГИМОшники могут быть такими занудами. Я резко встала и хотела выйти из номера, но он схватил меня за руку.
— Да я же пошутил. Здесь вы будете жить с мамой. А мы с отцом в соседнем номере. Ну, не обижайся…
Во мне кипела злость, я отвернулась и вышла.
Нажав кнопку лифта, тут же вспомнила, что поднимались мы по лестнице. А значит, лифт не работает. Рядом висело объявление, что лифт включат в двадцать один ноль-ноль, мои часы показывали двадцать пятьдесят. На улице уже было прохладно, и я решила пойти и одеться потеплее.
Пока я надевала свой красный спортивный костюм, как раз прошло десять минут, и лифт включили. Лифт был снабжен телефоном и огромным зеркалом. Я ехала в лифте и прихорашивалась. Во время сна в такси мои волосы изрядно примялись, и я решила, что нужно их вымыть и высушить феном, чтобы они вновь стали пышными. Пока об этом думала, лифт доехал до первого этажа и мягко открыл двери. На меня пахнуло морем. Решив посидеть на скамеечке, я отправилась налево, но тут же увидела того самого иностранца из нашего номера, он сидел ко мне спиной в каком-то алом джемпере и почитывал «Morning Star». Мне не хотелось с ним встречаться, и я решила пройтись по набережной.
Я повернула направо и пошла к набережной. Надо же, иностранцы какие наглые, а? Занял один целиком весь номер-люкс и еще выходить не хотел. Думает, раз иностранец, так ему все можно. А потом еще приедет туда к себе и будет рассказывать, как в СССР принижают иностранцев. Но тут ход моих мыслей прервал до тошноты знакомый образ, сидящий на лавочке в белых шортиках, в белых кроссовках с белыми носочками и в зеленой майке. Образ этот вызывающе сверкал очками, глядя на закат. Я, как по команде, повернула подобно солдату налево и замаршировала по третьему варианту маршрута, прямо к морю.
Розовое от заката небо, огромный полушар садящегося солнца, дорожка на глади моря — все это было так захватывающе прекрасно. И только одно портило картину. Черное пятно компании пьяных грузинов справа от меня. Я стояла на берегу, любуясь красотой вечернего моря, и ожидала того, что обычно бывает в таких случаях. Какой-то грузин с огромным носом и маленькими глазками, пошатываясь, подошел ко мне.
— Какой симпатичный девушка! Присоединяйтесь к нам. Может, в бар сходим?
Я уже была готова соответствующе ответить, но тут мне в голову пришла гениальная мысль, которую мы с подружкой уже обсуждали, но не рисковали применить на практике из-за еще недостаточных знаний, приобретенных в школе. Я сделала непонимающее лицо и сказала: «What did you say»?
— Нет, — ответил грузин — я говорю, может, в бар заглянем?
— How much do you like the Black Sea?
— He понял!..
— I don’t understand your Russian language! You understand me? Why you don’t say? I am asked you: how much do you like the Black Sea?
Он с тупым выражением смотрел на меня и, открыв рот, не мог испустить ни звука. Я махнула на него рукой и пошла назад. Когда я, отойдя далеко от берега, уже остановилась и оглянулась, грузин все так же пребывал с вытаращенными глазами и открытым ртом, но только уже не стоял, а сидел. Затем он встал, оступаясь и пошатываясь, подошел к морю, зачерпнул в ладони воду и помочил голову. Так он делал раз пять, пока его друзья в ожидании смотрели на своего отчего-то растерянного товарища. Мне надоело это наблюдать, и я пошла к пансионату.
Иностранца на скамейке теперь не было, вероятно, уже поселили в какой-то номер. Войдя в прохладный холл пансионата, увидела открытый лифт, в котором стоял Рома и улыбался. У меня было хорошее настроение после победы на пляже, и я не хотела его портить ни себе, ни тем более Роману, с которым я и так сегодня была слишком груба. Поэтому с улыбкой зашла в лифт и нажала на кнопку. Лифт плавно тронулся, и мы в дружественной мирной обстановке доехали до нужного этажа.
Глава десятая
Зайдя в номер, я увидела Татьяну Александровну, уже готовившуюся ко сну. Когда мы обе наконец улеглись, она поведала мне о том, как Рома ей рассказывал обо мне и как переживал мою ложь. Я откровенно ей призналась, почему я солгала. А солгала я потому, что постеснялась своего возраста при несоответствующей внешности. Татьяна Александровна, будучи женщиной доброй, сказала: «Не переживайте, Леночка. Я прекрасно вас понимаю. Со мною в юности было то же самое. Но ни в коем случае не стесняйтесь своего возраста, тем более что вы вполне выглядите на свои годы». И она рассказала мне свою историю. И эта история была похожа на мою. Но только та история действительно закончилась женитьбой. Вот с тех пор они и живут вместе вот уже 20 лет. После такого задушевного разговора я никак не могла уснуть и решила выйти на веранду подышать ночью. Я смотрела на звезды, на медленно проплывающие по морю огоньки кораблей, и незаметно для себя стала напевать песенку «Yesterday». Я по старой привычке сильно перегнулась через перила и увидела уже знакомого иностранца в красном
