Ни железным, ни двужильным Кенет все-таки не был. Засидевшись вчера за шитьем, он наутро проснулся позже всех — хоть и ненадолго, но позже, и Кэссин испытал какое-то непонятное торжество, глядя на мирно спящего Кенета. Тот ощутил на себе его взгляд и мигом проснулся.
— Разленился я что-то, — сонно укорил себя Кенет и выпрыгнул из постели.
— А мы тут завтрак приготовили, — похвастался Намаэн, размахивая ложкой, как знаменем.
После завтрака Кенет тихонько посовещался о чем-то со старым лекарем, потом подошел к Кэссину.
— У тебя почерк хороший? — спросил он.
— Вообще-то да, — недоуменно ответил Кэссин, — а что?
— Поможешь господину Вайоку ярлычки надписывать? А то у него к старости глаза ослабли, да и рука... не так чтобы очень. Никак красивая надпись не получается.
Недоумение Кэссина не только не рассеялось, но еще и возросло: Кенет не приказывал ему — он просил. С человеком, который просит, будучи вправе требовать, Кэссин сталкивался впервые и потому замешкался с ответом. Кенет, однако, не торопил его, а терпеливо ждал. Все непонятнее и непонятнее.
— Помогу, конечно, — выдавил Кэссин, — а ты?
— А я только читаю хорошо, — признался Кенет, — а почерк у меня никудышный. Привычки нет. Я все больше плугом да мотыгой привык.
Значит, Кенет умеет все-таки не все! Мысль эта доставила Кэссину мимолетное удовольствие — но и огорчила отчего-то. Пожалуй, огорчила даже больше, чем обрадовала.
— Да и некогда мне, — добавил Кенет.
— Почему? — опешил Кэссин. — Куда ты собрался?
— На заработки, — кратко ответил Кенет, хлопнул его по плечу на прощание и ушел.
Надписывать ярлычки в компании Вайоку и малыша Намаэна — совсем не то же самое, что в полном одиночестве клеить все те же осточертевшие коробочки. Занятие это оказалось неожиданно интересным. Тонкой кистью Кэссин выводил затейливые названия целебных трав, а Вайоку рассказывал, от какой хвори эти травы исцеляют. Намаэн слушал его, разинув рот, словно старик волшебную сказку рассказывает. Но и для Кэссина повествование Вайоку было занимательней самой интересной сказки. Вот бы у кого мастерству рассказчика поучиться... если Кэссин вообще не забыл, как это делается. Сколько лет прошло с тех пор, как он разглагольствовал, сидя на старых ящиках в компании побегайцев? Вот бы ему тогда еще встретить не Гобэя, а старикана Вайоку! Быть бы тогда Кэссину не учеником мага, а учеником сказителя и лекаря... и повернулась бы его жизнь совсем по-другому...
Под вечер, когда все ярлычки были надписаны и наклеены на пакетики с травами, вернулся Кенет.
— Ну как, господин маг, удачно день прошел? — поинтересовался старый Вайоку.
— Вполне, — улыбнулся Кенет и выложил на стол связку мелких монет. — Это за жилье. Да еще и на две пары подержанных штанов заработал. Вот выстираю их, за ночь просохнут, а утром уже и надевать можно.
Кэссин поначалу подумал, что Кенет шутит. Но тот действительно извлек из холщовой сумки две пары поношенных, но еще вполне приличных штанов, притащил из колодца пару ведер воды, вылил их в бадью, добавил немного кипятку и снял с полки здоровенный кусок мыльного корня. Никак и вправду постирушку затевать собрался.
— Ты что... и в самом деле стирать будешь? — недоверчиво произнес Кэссин.
— Да, — ответил Кенет и окунул пару штанов в бадью.
— Но ты ведь маг, — ошалело произнес Кэссин.
— Вроде бы, — покладисто согласился Кенет.
И тут у Кэссина в голове словно взорвалось что-то.
— Да какой же ты маг, если ты подштанники стираешь! — заорал он.
— А что ты за маг, если даже подштанников себе постирать не умеешь? — отпарировал Кенет и окунул в воду мыльный корень.
Кэссин стоял будто в тумане и смотрел на размеренные движения его рук: вот Кенет окунает штаны в воду, трет их, снова окунает... потом Кэссин деревянной походкой подошел к полке, снял с нее еще один кусок мыльного корня, взял вторую пару штанов и неуклюже окунул их в бадью. Мыльный корень оказался очень скользким и выскользнул из стиснутых пальцев Кэссина. Кенет поймал кусок корня уже в воде.
— Не три так сильно, — посоветовал он, вручая корень Кэссину. — Устанешь быстро, а толку чуть.
Кэссин остервенело мылил штаны, украдкой поглядывая на Кенета. Потом злость незаметно прошла, руки его задвигались спокойнее. Кенет тихо хмыкнул, и Кэссин сообразил, что и Кенет все это время наблюдал за ним.
— Ты где штанами разжился? — полюбопытствовал Кэссин, погружая вышеупомянутый предмет одежды в мыльную воду.
— У старьевщика купил, — ответил Кенет. — И недорого совсем. Сам понимаешь, на новые штаны за один день не заработаешь.
— Не понимаю, — ответил Кэссин. — Я и вообще не понимаю, как ты ухитрился заработать и где.
— Да везде помаленьку, — ответил Кенет, крепко выжимая мокрые штаны. — Ремесленка большая, за день работы можно найти много. Котлы чистить, дров наколоть, огород полоть, крупу промывать и прочее всякое в том же роде. Много, конечно, так не заработаешь, но ведь нам много и не нужно. Приодеться самую малость да за жилье заплатить.
Он сполоснул штаны в ведре с чистой водой, снова выжал, расправил и аккуратно повесил на веревку.
— Конечно, вчера бы мне это не удалось — чужаку работу дают с опаской... но сегодня — дело другое. Сегодня я вроде как уже и не бродяга пришлый, а постоялец господина лекаря. Такому и поработать можно позволить.
Он замолчал и стал наблюдать, как Кэссин развешивает выстиранные штаны.
— Вот завтра потрудней придется, — заметил он после недолгого молчания. — Кафтаны нам надо раздобыть побыстрей, а стоят они не в пример дороже штанов, даже и подержанные. Даже так сразу и не придумаю, на какую работу завтра податься... к кожевенникам, что ли, заглянуть? Тоже ведь деньги не самые большие. Да и вряд ли меня допустят: не поденщина все-таки, а свое ремесло, тут уж посторонним допуску нет. Ладно, придумаем что-нибудь. Правда, один я столько заработать не успею. Надо бы нам и тебя к делу пристроить... знать бы только, к какому? Силой ты не обижен, а сноровки маловато. Надорвешься с непривычки, а пользы никакой.
— А зачем нам куда-то успевать? — спросил Кэссин, присаживаясь на лавку. Хоть и невелик труд — пару штанов постирать, а спину у него с непривычки все же заломило. Прав Кенет: с наскоку, с кондачка ничего у него не получится. Придется ему, великовозрастному оболтусу, словно ребенку малому, учиться тому, что все вокруг умеют... стыдобища!
Кенет молча сел рядом с ним.
— Куда нам спешить? — настаивал Кэссин.
— Есть у меня дело одно, — неохотно ответил Кенет и вновь замолчал.
— Такое спешное? — Кэссин и сам понимал, что навязчив не в меру, но усталому человеку труднее совладать с собой — и Кэссин никак не мог удержаться от расспросов.
— Очень, — вздохнул Кенет. — Я вон и так сколько времени потратил... надо мне одного человека найти.
— Дело нехитрое, — заметил Кэссин. — Порасспрашивать людей... кто-нибудь его да видел.
— Порасспросить не получится, — вздохнул Кенет. — Если его кто и видел, то не запомнил. А если и запомнил — все едино толку чуть. Я ведь даже и в лицо его не узнаю, если встречу.
— Так ты с ним не знаком? — догадался Кэссин.
— Знаком, — чуть приметно поморщился Кенет. — Можно сказать, что и знаком. Да его в лицо знать бесполезно. Лицо у него может оказаться... любое.
