врата, которые очишают душу от грехов, и в благодарность лепят неподалеку из камней и снега свои маленькие чортены и рисуют вокруг них магические знаки — сунгпо.
Тем временем, скользя по обледеневшим скалам мы приближаемся к высокой плоской скале, подле
которой распростерлись десятки молящихся людей. Это место называется «Похороны на небо».
В Тибете невозможно закапывать умерших. Даже в городах их, в специальных местах, расчленяют на части. Делают это ликвидаторы трупов — рагьябы. Хищные птицы, всегда дежурящие неподалеку, рас клевывают останки и, улетая, как бы уносят их в небеса, поближе к богам. Стоит это недешево, особенно если траурная церемония проводится в святых местах, поэтому тела бедняков просто опускают в реку.
На священной платформе подле Дарпоче расчленяют только тела монахов и лам. Вокруг него настроено множество мелких чортенов. Валяются куски одежды, обувь, клочья волос с головы. Таинство таких «похорон» проходит без свидетелей, тем более иностранцев. Отмолившись, паломники собирают останки чужой плоти, берут горсти песка, пропитанного кровью. Ведь все это считается надежными амулетами от несчастий...
На противоположной стене ущелья на высоте 4820 м к скалам прилепился монастырь Чуку-Гомпа. Он построен в XIII в. буддистской сектой (школой) Кагъю- по. Культурная революция Китая разрушила все монастыри Кайласа, и этот был восстановлен первым.
Перебираемся по бревнам на другой берег реки и около часа отчаянно карабкаемся вверх по скалам к монастырю.
В его молельном зале осматриваем еще одну святыню: стеклянный ящик с самопроизвольно появившейся беломраморной статуей сидящего Будды Чуку Опам (Будда безграничного света). Здесь же храните инкрустированная серебром большая раковина-дунгар. Когда-то Миларепа велел индийскому йогу по имени Нагора достать ее со дна озера Маносарова. Медитация под звуки, издаваемые этой раковины переносит душу в мир духов Кайласа. Рядом висит большой медный котел для чая, в котором без огня всегда кипит вода.
В XVII в. армия Непала напала на Тибет и забрала все три волшебные реликвии. Тогда местные духи сделали статую такой тяжелой, что солдаты не смогли перенести ее через реку и оставили на берегу. Чай в котле превратился в кровь. Раковина стала издавать звуки, от которых лопались барабанные перепонки. Непальцы в панике бежали, а святыни тут же сами перелетели обратно в монастырь.
Внутри монастыря находятся две почитаемые пещеры. В одной из них составлял свои религиозные тексты великий Гуру Падмасабхава, а в другой — писал гимны и медитировал Миларепа. Сам монастырь окружен множеством пещер-тапуг, в которых живут отшельники. И немудрено: отсюда открывается фан тастический вид на Кайлас!
Находим брошеную пещеру и устраиваемся на ночлег....
Утренний маршрут коры продолжился вдоль совершенно необычайных естественных природных образований: скал, камней, гротов.
Скоро заканчивается стена очередной скалы- лепестка, закрывающей Кайлас, и нам предстает его западное, «рубиновое» лицо. Оно совершенно поразительно. В середине обеих его граней в стороны торчат два совершенно симметричных больших каменных образования, напоминающих то ли уши, то ли плавники, то ли антенны локаторов. Это самое близкое место, где маршрут коры подходит к горе. Хорошо видна слоистость ее темного, с красноватым отливом тела. Эти слои чем-то напоминают полураскрытые чешуйки огромной сосновой шишки, и если долго смотреть, го начинает казаться, будто они дрожат. Здесь — второе место поклонения Кайласу, тем более что на ближайшей скале находится еще один отпечаток стопы Будды.
Солнце почти в зените, ветер стих, и немного потеплело. Паломники устраиваются у прибрежных кам ней на привал-тсашог, для полуденного отдыха и скудной трапезы.
Тибетский халат подпоясывается кушаком так, что над ним образуется как бы большой карман-складка, называемый амбаг. В нем пилигримы и несут все свое имущество: небольшую деревянную чашку, мешочек с мукой жареного ячменя и пару лепешек сухого ячьего навоза. Путники замешивают в чашке с водой немно го муки и едят затем это сырое тесто, называемое тсампа. Дров в Тибете нет, поэтому тлеющий навоз аргал заменяет путнику жаркий костер. Ну а вместо мягкого ложа — голые камни. Но для них суровая кара — не тяжелое испытание, а долгожданный праздник . Нас они сердечно приветствуют словами «траши делег» и искренне предлагают тсампу или свой посох. Здесь все так просто и естественно...
Но мы идем дальше по каньону реки Jlxa-Чу. Вдоль тропы коры появились небольшие каменистые пустоши, покрытые жалкими пучками низкой бурой травы. Они буквально изрыты норами толстых и жир сурков-торбаганов. Словно полисмены стоят зверьки вдоль нашего пути на задних лапах и по-разбойничьи громко свистят. Ни животные, ни птицы Тибета боятся человека. Буддизм запрещает убивать любых живых существ — от мошки до буйвола. Поэтому « живого» мяса здесь практически не употребляют и едят только павших животных.
Еще десяток километров по гребням скал, и мы выбираемся на площадку, с которой хорошо видно северное, или «золотое» лицо Кайласа. Очередные три скалы-лепестка приоткрывают нам его сверкающий ледяной панцирь. Эти горы считаются тронами небесных монастырей трех бодхисатв — Ваджрапани, Аволокитешвары и Манджушри, — стерегущих Кайлас от духов тьмы.
Только здесь, по ущельям, путник может подобраться непосредственно к ледникам, сползающим с загадочной горы, и прикоснуться к таинственному искрящемуся льду.
Два часа скалолазания — и мы у цели. Высота 600 м. Язык Гангъям-глетчера щетинится десятиме- тровыми глыбами льда. Под углом в 60 градусов он буквально врубается в округлую подошву горы, лопаясь гигантскими, зияющими ультрамарином трещинами. Стена Кайласа уходит круто вверх, сверкая и искрясь, будто подсвеченная снизу бело-голубыми прожекторами. В незримой вышине она словно тает в сумерках вечернего неба. Смотреть туда можно, лишь Сильно задрав голову, и скоро начинает казаться, будто каменная стена нависает над тобой, готовая обручиться вниз всей своей немыслимой тяжестью...
Голова слегка закружилась, и я оперся ладонью о Ледяную стену. Осознание пришло не сразу... Лишь через несколько мгновений до меня дошло, что она не холодная. Более того, лед был теплым и не таял. Он как бы сухо испарялся, оставляя на себе отпечаток моей ладони. И еще... Он дрожал...
Вода реки текла не из ледника, а как бы из-под него и не имела к этому «льду» никакого отношения. Некоторые паломники, видимо, лезли и дальше, на льды глетчера. Кое-где на краях трещин видны то ли куски одежды, то ли расклеванные птицами тела тех, кто пожелал умереть на священной горе. Потому что если
вверх еще можно было попытаться подняться на не- сколько десятков метров по острым сколам «ледника” то назад путь уже будет невозможным. Словно в подтверждение этих мыслей из трещины наверху тяжел поднялись два орла-ягнятника, унося в когтях какие: то излохмаченные куски...
Ветер стих, и пошел снег. И тут стало слышно, как от горы исходит какой-то низкий звук: так гудят от потока воды большие трубы, так гудят от напряжения линии высоковольтных электропередач...
Спустившись вниз, мы форсировали бурную реку Jlxa-Чу и направились на ночевку к монастырю Дира Пак, примостившемуся на скалах противоположной стены каньона. С этой стороны северное, «ледяное» лицо Кайласа видно во всем своем великолепии. Отсюда гора выглядит не пирамидой, а совершенно сим метричной полупрозрачной оливой, огромным серебряным куполом. А еще точнее — гигантской сверка ющей белой жемчужиной, лежащей в оправе из трех гладких черных скальных лапок-лепестков, на фоне быстро темнеющего неба.
Монастырь получил свое название от слов дира (рога ячихи) и пак (пещера). Внутри здания этого монастыря есть пещера монаха Гиелва Готсангпа. Там он молился, прося богов указать путь вокруг Кайласа. Однажды он встретил в долине реки рогатую ячиху и привел ее в пещеру. Животное оказалось эманацией женского духа — хранителя этих горных мест, имеющего
