любят тебя! Взгляни вокруг: сколько смешанных семей. А Наи…Не беспокойся, я поговорю с Кином, уж он- то живо ее успокоит! Послал же ему Ормаз женушку, ничего не скажешь!
— Я волнуюсь, Горемыка, — Атери прикусила губу. — Чувствую что-то… Нет, не смейся, ты всегда смеешься надо мной. Мы уже несколько месяцев, как муж и жена, но я… Слышал, что творится в городе? Пожалуйста, не улыбайся! Молчи! Наи сказала, что скоро всех солнечников погонят метлой назад в 'поганый Мзум', а в Цуме собирается народ и шумит на площадях. Толкуют про Священную Рощу и то, что старцы душевников объявили Мзуму неповиновение…Рассказывают про отделение от королевства и провозглашение Души, как независимого королевства! Мне страшно, Горемыка…
Горемыка обнял жену, ласково провел ладонью по черным как смоль волосам.
— Атери… девочка моя, не волнуйся. Все успокоится, вот увидишь. Дейла не допустит… Испокон веков душевники и солнечники жили вместе и…
— Вместе, — перебила его Атери. — А не ты ли недавно кричал, что Душа может быть отдельным государством?
— Кричал, — смутился Горемыка. — Но, не войной же, в конце концов. Ормаз свидетель, мы, душевники, можем потребовать расширения своих прав, и мы…
— Вы, Горемыка? — тихо спросила Атери. — Вы?
Муж опустил глаза.
— Прости, родная…
— Муж мой, — покачала головой Атери, — не забывай: ты — душевник, а я — солнечница.
— Ты моя жена, Атери! Я не…
Но Атери уже шла к дому, опустив голову. Возле дверей она остановилась, чтобы погладить большого черного пса, что прыгал перед ней, радостно виляя хвостом. Оглянулась. Горемыка стоял на том же месте, и, не отрываясь, смотрел на жену. Девушка вздохнула и зашла в дом. Черный пес вильнул хвостом еще пару раз, затем помчался к хозяину. Тот рассеянно потрепал собаку по лохматому загривку.
— Что, Черныш, уж тебе-то нечего волноваться…
Пес внимательно смотрел на хозяина, и что-то в карих глазах Черныша заставило Горемыку вздрогнуть. Собака вильнула хвостом и побежала к дверям дома, возле которых и устроилась, не сводя с Горемыки внимательных глаз. Душевник покачал головой. Странный пес. Когда Атери пришла в его дом, то привела с собой Черныша. А, ладно, пес как пес, верный, да и дом хорошо охраняет.
Вечером, когда муж и жена собирались ложиться спать, предварительно помолившись Ормазу, Атери по-мзумски, а Горемыка — на душевном языке, в ворота громко и требовательно забарабанили.
— Кто там еще? — удивился Горемыка, снимая со стены меч. Атери накинула платок и хотела было подойти к окну, чтобы выглянуть, но Горемыка остановил ее.
— Атери, стой!
Душевник приоткрыл дверь, и тут же в комнату ворвался Черныш. Горемыка даже подпрыгнул от неожиданности. Ах ты, Святая Роща, эта собака даже не лает!
Черныш подбежал к Атери и улегся у ног хозяйки. Та погладила его за ушами. Горемыка выскользнул за дверь.
— Кто здесь не дает честным эрам спать? — выкрикнул Горемыка, подходя к воротам.
— Открывай, хозяин, дело есть! — раздалось в ответ.
— Багш, ты? — поразился Горемыка, прислушиваясь. Судя по шуму и приглушенному говору, Багш был не один. Странно, что могло понадобится соседям так поздно? Поколебавшись немного, он приоткрыл двери ворот. В отверстии появилась упитанная физиономия Багша с отвислыми рыжеватыми усами.
— Сосед! Что ж ты так долго не отворяешь, а?
— Что случилось, скажи лучше, — нахмурился Горемыка.
— Пойдешь с нами-то? — Багш показал глазами. За его спиной переминались с ноги на ногу еще два душевника. Горемыка знал их, хотя и не помнил имен. Несколько раз он встречал их вместе с Багшем.
— Куда? — спросил он, придвинув руку с мечом так, что ночные гости увидели. — В это время порядочные люди спят. Иль дурное дело задумали какое?
— Мы идем на собрание, что назначено у Южных ворот-то! — заговорщицки зашептал Багш. — Душевники Цума собираются там!
— Ночью? А стража?
— Именно ночью! Стража? Что нам стража-то? Особливо ежели у Южных Ворот наш Душевный Отряд дежурит-то! Обсудим дела, потолкуем о решении старцев Святой Рощи! Понимаешь? Ты с нами или как?
Горемыка насупился и сильнее сжал рукоятку меча.
— И что вы там собрались обсуждать, Багш? Отделение от Мзума? Ты знаешь меня. Ормаз свидетель, я всегда говорил и буду говорить: душевники могут выпросить себе больше прав и свобод. Самоуправление у нас уже есть, так что…
— Самоуправление? — презрительно бросил один из спутников Багша, плешивый толстяк с мешками под глазами. — И долго ты собираешься лизать сапоги поганых солнечников и их шалавы королевы? А может, за женскую юбку решил держаться, а?
Горемыка вспыхнул и схватился за меч. Ночные гости с опаской попятились, совершенно не горя желанием вступать в схватку с великаном Горемыкой. А тот сузил глаза и по очереди обвел взглядом всех троих.
— Идите-ка своей дорогой, соседи. Не пойду с вами я, потому что затеяли вы безумное дело. Иль думаете, Мзум вот так легко коронует кого-то из старцев Рощи? Ормаз лишил вас всех мозгов, клянусь дубом!
— Почему старцев? — выкрикнул запальчиво Багш. — У нас есть вождь! Ужо он-то…
— Вождь? — расхохотался Горемыка. — О ком ты говоришь? Не о Владе ли? Ох, Дейла, защити… Он же баран, этот ваш Влад по прозвищу Картавый!
— Может и картавит чуток, — подал голос третий спутник Багша, низкорослый душевник с кривыми ногами, — зато дело говорит завсегда!
— Ну, и идите себе с Ормазом, — сказал Горемыка, намереваясь закрыть двери. Однако Багш остановил его.
— Хорошо, мы уйдем, сосед. Но помни, что не удасться тебе вот так отсидеться за воротами-то, а уж опосля…
Двери со скрежетом захлопнулись. Багш некоторое время рассматривал узоры и чеканку ворот, затем повернулся к приятелям.
— Это все его шалава-женушка, — прошипел он. — Мзумка, да поглотит ее Кудиан! Такого парня охмурила, стерва солнечная!
— А ведь красивая шельма, — ухмыльнулся кривоногий, вытирая нос рукавом рубахи. — И не будь он твой сосед, Багш…
— Ежели не хочет он родичей поддержать супротив Мзума проклятого, — сверкнул глазами Багш, — то какой он мне сосед-то, а? Ведь верно, Шлоф? Деян?
Все трое переглянулись. Кривоногий Шлоф снова ухмыльнулся. Ни Багш, ни плешивый душевник по имени Деян не заметили, как блеснули глаза Шлофа.
— Кто там, Горемыка? — спросила Атери. Она по-прежнему стояла возле окна. Черныш сидел у её ног и смотрел на хозяина все тем же странноватым для собаки взглядом. Горемыка молча повесил меч на стену. Затем снова снял оружие и положил рядом с ложем. Атери тревожно наблюдала за мужем.
— Что ж ты молчишь? Кто приходил?
— Багш, сосед.
— Багш? Ночью? Что ему было нужно?
Горемыка обнял жену. Черныш смотрел на него немигающим взглядом. Хвост собаки приветственно вертелся из стороны в сторону.
— Так, Черныш, тебе пора на двор, — сказал душевник.
Пес послушно поднялся и направился к выходу. Атери открыла двери, и темная лохматая тень скрылась в черноте ночи. Горемыка задумчиво смотрел на меч. Затем, почувствовав взгляд жены, поднял глаза. Тяжело вздохнул. Может, отправить Атери к родственникам, что живут за рекой Гурка, в Нижнем
