Тевадстве? Да нет, не поедет она, упрямая, как баран какой. Горемыка еще не знал, что скоро горько пожалеет, что не отправил Атери к родне…
— Глядите, — отец Кондрат указал на надпись углем, черневшую перед ними. Зезва поджал губы, вопросительно оглянулся на помрачневшего Сайрака. Каспер покачал головой.
- 'Солнечники, убирайтесь в свой Мзум! Цум — для душевников. Оккупанты — вон!' — громко прочел руны брат Кондрат. — О, милостивый Ормаз, сделай так, чтобы это бы сон!
— И это — ограда поместья гамгеона Цума, — проворчал Зезва, рассматривая выбеленную стену, окружавшую довольно красивый дом, с балконами и десятками лучников, что дежурили на стенах и крыше. — Интересно, куда смотрели все эти красавцы?
Сайрак лишь что-то пробормотал в ответ. Каспер подъехал к стене и провел рукой по надписи.
— Свежая, — оглянулся он, — нарисовано, скорее всего, сегодня ночью.
— Начальник охраны попляшет у меня, клянусь дубом! — мстительно бубнил Сайрак, сжимая меч.
Поместье гамгеона располагалось на довольно большой площади, к которой сходилось четыре улицы из разных частей Цума. С правой и левой сторон здание было окружено кипарисами и пальмами, а перед фасадом красовался плац — вымощенная камнем площадка для парадов, как пояснил Сайрак. Четыре колонны подпирали остов поместья, за каждой из них виднелось по несколько солдат с луками и арбалетами. Сайрак снова заворчал что-то нелестное про 'дурней из охраны'.
Их ждали. Подбежавшие слуги увели лошадей и подали гостям по кружке цумского темного пива. Вообще-то Зезва не прочь был и откушать чего-нибудь, но местные обычаи нарушить не стал и отпил из кружки с видом счастливого человека. Каспер последовал его примеру без особых эмоций, что впрочем, было неудивительно для сдержанного юноши. Брат Кондрат же с удовольствием приложился к пенному напитку, мигом осушив кубок. Сайрак лишь пригубил пиво, нетерпеливо постукивая ногой. Вскоре он уже громко распекал вытянувшегося перед ним начальника ночной охраны. Еще через некоторое время мимо промчалось несколько солдат с ведром воды и тряпками.
— Добро пожаловать в славный город Цум! — перед гостями появился распорядитель, очень похожий на того, который встречал Зезву во дворце королевы Ламиры: та же напыщенность, яркая ливрея и ухоженные бакенбарды. — Их светлость гамгеон Душевного тевадства, верный рыцарь их величества Ламиры, светоч и опора ее власти, великий и бесстрашный Вож Красень, да славится…
— Да у него титулов больше, чем у королевы! — шепнул Каспер Зезве, который с кислым видом взирал на лакея.
— … его имя и род в веках! Следуйте за мной, уважаемые гости. Его светлость счастлив принимать посланников Ламиры…
— Её величества Ламиры, ты, индюк! — не выдержал Зезва.
Распорядитель уставился на Ныряльщика. Отец Кондрат осторожно сжал локоть Зезвы.
— Мы следуем за тобой, добрый человек.
Посланники Ламиры молча проследовали за надувшимся лакеем. Позади всех шел Сайрак и усмехался.
Вож Красень возлежал на тахте, украшенной шкурой барса. Обширный живот гамгеона колыхался среди парчовых подушек и опахал, которыми его нежно обмахивали две полуголые девушки с распущенными волосами. Еще несколько прислужниц, соблазнительно покачивая бедрами, подносили правителю Цума вино и фрукты. Завидев такое непотребство, брат Кондрат выпучил глаза и гневно воззрился на лениво взиравшего на гостей Красеня. Судя по краске, залившей лицо Каспера, девушки и на него произвели впечатление. Сайрак откровенно глазел на груди и другие занимательные формы, причмокивая. Что касается Зезвы, то Ныряльщик не без удовольствия осмотрел опахальщиц, затем задержал взгляд на одутлой физиономии гамгеона, и, наконец, закончил осмотр на нескольких лучниках, охранявших зал приемов. Кроме того, сверху, на окружавшей зал балюстраде, замерли в готовности четыре арбалетчика. Этих солдат Зезва заметил не сразу и одобрительно кивнул, воздав должное их искусству маскировки. Распорядитель усадил гостей на подушки перед тахтой и щелкнул пальцами, сделав страшные глаза девушкам с подносами. Сайрак остался стоять.
— Приветствую посланников нашей госпожи Ламиры, да продлит Ормаз ее года! — провозгласил Красень, лениво наблюдая, как новоприбывшие устраиваются поудобнее. — Надеюсь, ее величество вняло нижайшим просьбам старого Вожа и прислало войска. А вы, я так полагаю, едете впереди головного отряда? Сколько солдат? Телохранители? Махатинская пехота?
Посланники переглянулись.
— Ее величество прислало только нас, — проговорил Зезва, беря с подноса грушу и улыбнувшись откровенно разглядывавшей его девушке.
Все еще кипящий от возмущения отец Кондрат отмахнулся от еды и питья. Каспер пожал плечами и последовал примеру Ныряльщика, решив полакомится сырными лепешками. Сайрак уже давно уплетал за обе щеки, запивая вином и чавкая.
— Только вас? — вскричал Красень, вскакивая. Девушки испуганно шарахнулись в стороны. Одна из них даже уронила опахало. — Но, как же так? Разве такое возможно? Ормаз свидетель, я уж думал, с вами придет не меньше десяти тысяч солдат! Катапульты! Копейщики Махаты!
— Катапульты? — покачал головой Зезва, принимаясь за хлеб и сыр. — Светлоокая Ламира, да не лишит ее Дейла мудрости, милостиво велела нам ехать в Цум, дабы на месте убедиться, а не преувеличивает ли светлейший гамгеон степень опасности. Начинать войну, вводить войска, только потому, что ограбили пару караванов, согласись, не слишком разумно. Ах, какой вкусный хлеб!
Красень побледнел от гнева.
— Ты смельчак, — прошипел он, — раз смеешь говорить с гамгеоном Цума в подобном тоне. Мне доложили о твоих подвигах, Зезва Ныряльщик, но не думай, что сможешь слишком развязывать язык!
— Дейла упаси, светлейший, как я могу? Вот письмо Светлоокой Ламиры, гамгеон. Прочти и убедись, что я говорю устами ее величества и повторяю королевские слова!
Красень вырвал свиток из рук Зезвы и впился глазами в руны. Судорожно вздохнул, перечитал еще раз. Затем сел на тахту и залпом выпил кубок вина.
— Что ж, — медленно и как-то отрешенно сказал он, наконец, — слово Светлоокой — закон. Я так полагаю, это ты отговорил ее вводить войска?
— Я? — усмехнулся Зезва. — Ну что ты, светлейший… У нее есть соответствующие советники. Мыслители, можно сказать.
— Знаю я этих мыслителей, — кисло усмехнулся Красень. — Чародей Ваадж и паж Данкан, не так ли? Хорошо… Кто твои спутники?
Ныряльщик представил гамгеону отца Кондрата и Каспера. Красень приподнял бровь, услышав имя Победителя.
— Сын Алексиса, героя Битвы у Водопадов?
— Он самый, светлейший.
— Хм, надо же… А святой отец? На службе?
— Ее величество, — насупившись, пояснил отец Кондрат, — милостиво соизволило послать меня вот с этими мирянами. Ибо сказано в Слове Ормаза: 'Служитель Света да не покинет сомневающихся'. Поэтому я здесь.
— И никаких заданий по церковной линии? — прищурился Красень. Похоже, что гамгеон совершенно успокоился. Зезва отметил это, наблюдая, как тот прикладывается к очередному кубку с вином.
— Повеленьем Светлоокой, — еще сильнее нахмурился отец Кондрат, — мне поручено узнать, что на самом деле творится в Цуме и окрестностях. В том числе и в церковных делах. Я рассматриваю возможность встречи с местными братьями. Причем, с одним из них, уже, хм, пообщался.
— О, святой отец, — ухмыльнулся Красень, — тебя ждет множество открытий, ха-ха!
Брат Кондрат недоуменно посмотрел на захмелевшего гамгеона.
— Ее величество, — продолжал разглагольствовать правитель, — считает, что нельзя посылать войска! Это, де, вызовет волнения среди душевников! Не стоит их раздражать! Ох, клянусь милостью
