везти вас обоих.
– Нет, – возразил сивый мерин. – Их повезу я.
– Тихо! – гаркнул вороной, наклоняя голову, чтобы зубами открыть щеколду двери своего стойла. – Их повезу я.
– Я думал, ты меня ненавидишь, – заметил Мэллори, когда конь приблизился к ним.
– Так и есть, – холодно откликнулся тот.
– Тогда почему?..
– Чтобы распалить свой гнев. Кроме ненависти, у меня ничего не осталось, а ненависть, как и любовь, нуждается в постоянном подкреплении.
– Что ж, если начнешь скользить и спотыкаться, неустанно тверди себе, что ненавидишь Гранди еще больше.
Мэллори открыл дверь, поставил Эогиппуса на возвышение, вскарабкался туда сам и осторожно уселся на вороного.
– Что ж, на радость или на беду, пора в дорогу, – молвил Мэллори, и вороной вышел на улицу, где хлесткий ветер и вихрящийся снег мгновенно ослепили их.
– Держись за мою гриву, – сказал вороной, переступая порог.
– Но ты ведь не собираешься бежать в этом месиве, а? – с опаской поинтересовался Мэллори.
– Тебе ведь важно выиграть время, разве не так?
– Добраться до места целым и невредимым не менее важно, а я еще ни разу не ездил на неоседланной лошади.
– Тогда тебе придется научиться, не так ли? – с нотками удовлетворения в голосе заявил вороной.
– Земля совсем обледенела. Ты опять повредишь себе ноги.
– Я буду лелеять свою боль. Она будет напоминать мне о тебе.
– А твое имя, часом, не Пролет? – саркастически полюбопытствовал Мэллори.
– Имя мне, – отрезал вороной, – легион. И сорвался на бег. Мэллори, держа Эогиппуса под мышкой, отчаянно вцепился закоченевшими пальцами в заснеженную вороную гриву, а его черный плащ развевался на ветру, как громадная крылатая тварь.
Глава 6
Дрожащий Эогиппус стоял в снегу, пока Мэллори, привалившись к стенке будки, поспешно перелистывал телефонную книгу.
– Ну как, есть Каррутерс в списке? – поинтересовался конек.
– Полковник В. Каррутерс, – зачитал Мэллори. – Вряд ли их может быть двое.
Выудив из кармана монету, детектив опустил ее в щель автомата и набрал номер, но через несколько секунд объявил:
– Не отвечает.
– Наверное, празднует Новый год, – предположил Эогиппус. – Как там насчет адреса?
Мэллори снова заглянул в книгу.
– Улица Уныния, 124, – сообщил он, нахмурившись. – Что-то я о такой не слыхал.
– Это между Леностью и Отчаянием, – сказал вороной.
– Это такие улицы? – уточнил Мэллори.
– Да, в этом Манхэттене.
– А ты бывал на улице Уныния?
– Я таскал похоронные дроги, – кивнул вороной, – после одной из устроенных Гранди эпидемий чумы.
– Похоронные дроги?
– Гранди ставит на большие числа, – угрюмо бросил Эогиппус.
– Да уж, пожалуй, – согласился Мэллори, положил Эогиппуса на холку вороного и неуклюже вскарабкался следом, затем прижал Эогиппуса к груди и обвил черную гриву вокруг пальцев правой руки. – Ладно, поехали.
Вороной затрусил через бескрайнее белое поле, в которое превратился Центральный парк, словно светившееся во мраке мерцающим, переливчатым светом. Проехав четверть мили, Мэллори обратил внимание, что по белому полю там и тут расставлены странные фигуры.
– Это что еще за черт? – спросил он, указывая на самую крупную.
– Это не черт, а снежная баба, – ответил Эогиппус.
– Ни разу в жизни не видел ничего подобного!
– Вернее, на самом-то деле это снежная горгона.
– У какого-то ребенка чертовски буйное воображение, – прокомментировал детектив.
