Выйдя на улицу, Мэллори увидел, что сидящая Фелина забилась под самую стену, куда почти не долетали капли дождя.
– Пойдем, – сказал он. – Нам предстоит работа. Она продолжала глазеть в пространство, не отозвавшись ни словом.
– И нечего винить меня, – раздраженно бросил детектив. – Это ведь ты себя дурно вела.
– Мне было скучно, – пожала она плечами.
– Это не оправдание. Мы заняты важным делом.
– Может, я и прощу тебя, – вымолвила Фелина, поднимаясь.
– Ты простишь меня?! – переспросил Мэллори. Внезапно на глаза ей попался трилистник, и не успел Мэллори и слова сказать, как она сграбастала листок и сунула его в рот. Пожевала секунду и тут же выплюнула:
– Гадость!
– Никто не велел тебе его есть. Вот как раз о таком поведении я и говорю.
Она воззрилась на Мэллори черными щелочками сузившихся зрачков, потом очень медленно повернулась к нему спиной.
– Что ж, если ты так настроена, – заявил он, – то в следующий раз я отправлю тебя с полковником Каррутерс, когда мы встретимся через час.
Она зашагала прочь, но вдруг бросилась Мэллори на спину, обвив ноги вокруг его талии, а руки – вокруг шеи.
– Я остаюсь с тобой, – мурлыкнула она, трепеща всем телом. – Ты прощен!
– Как утешительно. – Мэллори поморщился, ощутив, как ее коготки впиваются в шею. – А теперь слезай.
Фелина перепрыгнула с его спины прямо на фонарный столб, крутнулась разок вокруг него, взмыла в воздух и, к изумлению Мэллори, мягко приземлилась на ноги.
Они миновали несколько дешевых ночных клубов, многие из которых были заполнены исключительно эльфами и гоблинами, и вышли к ряду гостиниц, вывески двух из которых объявляли, что на постой допускаются только люди, а еще одна предназначалась исключительно для женщин всех видов. Затем следовал целый квартал кабачков, в большинстве своем с живыми оркестрами; в одном из них, особенно восхитившем Фелину, играло джазовое трио, состоящее из трех косматых обезьяноподобных существ, исполнявших первобытные ритмы на громадном барабане, сделанном из шкуры какого-то невероятно большого животного.
Добравшись до Сорок восьмой улицы и свернув налево, они вскоре вышли к фасаду театра «Риальто- Бурлеск» – древнего строения, – некогда ставившего пьесы Шекспира и Шоу, но теперь низведенного до бесконечной вереницы стриптизерш.
В витринах, некогда выставлявших на обозрение портреты Бэрриморов и Лантов [17], висели фотографии нынешних прим, и Мэллори, не бывавший на стрип-шоу уже много лет, был поражен обилием нововведений, вошедших в арсенал стриптиза со времен его юности. Появились дикие, неукрощенные стриптизерши из джунглей и стриптизерши из высшего общества. Одни заявляли, что они нацистки, а другие твердили, что телепортировались прямиком с Андромеды. Обнаружились стриптизерши, похваляющиеся множеством дипломов и выходящих на подмостки в мантиях и магистерских шапочках; стриптизерши, изъясняющиеся исключительно односложно, не знающие ни одного слова, кроме «агу» и «уа», появляющиеся в пеленках и распашонках; стриптизерши, жонглирующие булавами, стриптизерши-акробатки и стриптизерши-чечеточницы. Наличествовала даже одна стриптизерша-вампир, завершавшая свое выступление в гробу.
– Неужели в наши дни уже никто не раздевается просто так, без выкрутасов? – проворчал Мэллори, разглядывая фотографии.
Он уже собирался направиться к кассе, когда двери театра внезапно распахнулись и детектива едва не затоптала вырвавшаяся оттуда неистовая толпа моряков, за которыми последовали трое толстых, плешивых мужчин в дождевиках.
– Представление закончилось? – поинтересовался Мэллори у одного из плешивых.
– Вы называете это представлением?! – сердито вскинулся тот. – Когда я кричу: «Снимай все!» – я вовсе не имею в виду ее распроклятую кожу! – При этом воспоминании он невольно содрогнулся.
– Так оно закончилось? – настаивал детектив.
Плешивый утвердительно хрюкнул и с места в карьер понесся через улицу, где «Фоллиз» рекламировал Тусовщицу Тесси Сисси-Телесси, якобы имеющую изгибчики в таких местах, где у других девушек и мест-то таких нет.
Мэллори направился к кассе.
В будке за грязным стеклом сидела скучающая кассирша, старательно пережевывая полный рот жевательной резинки и читая порядком потрепанный бульварный журнальчик.
– Ага? – произнесла она, когда присутствие Мэллори дошло до ее сознания.
– Когда следующее представление?
– В три утра.
Поблагодарив ее, Мэллори вернулся к витрине, где Фелина изучала фотографии с весьма пристальным интересом. Понимая, что следующего представления не дождаться да надо еще поспеть на встречу с Виннифред Каррутерс и Великим Мефисто, детектив уже начал прикидывать, не вернуться ли в паб «Изумрудный остров», чтобы вызнать у Финнегана еще какое-нибудь любимое местечко лепрехунов, когда вдруг заметил, как к кассе подошел щеголевато одетый, весьма утонченный с виду мужчина. Купив билет, щеголь скрылся в театре: не прошло и минуты, как его примеру последовали две дамы средних лет, чуть ли не сгибавшиеся под тяжестью мехов и драгоценностей.
