– А я не лопну?
Он засмеялся.
– Не исключено! В таком случае придется прийти вам на помощь и съесть уцелевшее.
– Но здесь дорого, – осторожно сказала Стейси.
– Не забивайте себе голову. – Похоже, Питер не расхохотался лишь из вежливости. – Я же сказал, что угощаю вас.
Да, действительно, что это я. Стейси мысленно дала себе пинка. Предупреждать о дороговизне преуспевающего бизнесмена, наверняка миллионера.
Или будущего миллионера. В возможностях и перспективах Питера Стейси почему-то не сомневалась.
– Мне приятно угодить вам, Стейси, – тихо сказал Питер.
Она опустила голову, не зная, что ответить.
Кажется, теперь она впервые растерялась по-настоящему.
Одно дело, когда она храбро сражается со своими собственными фантазиями, надеясь на взаимность чувства и одновременно отказывая себе в этой надежде. И совсем другое – видеть, что у ее чувств есть хоть какая-то взаимность.
Впрочем, может быть, она и сейчас заблуждается?
Что-то новое, доселе не испытываемое, толкнулось у нее в груди, заставляя прояснить ситуацию. Что может быть проще – задать прямой вопрос и получить прямой ответ!
– Почему это вам приятно? – спросила она, поднимая голову.
И, наверное впервые, по-настоящему растерялся Питер.
Потому что пришло время либо озвучить существующие мысли, либо отказаться от них.
– Не знаю, Стейси, – тихо сказал он.
– Вот как?..
– Понимаете, вы… Вы как ребенок. Радуетесь сладостям, ведете себя искренне, непосредственно. Хотя иногда поражаете обстоятельным подходом, профессионализмом, выверенным вкусом. Вы радуетесь жизни, и, глядя на вас, невольно начинаешь радоваться сам.
– Хоть вам это и не положено.
– Хоть мне это и не положено, – повторил он.
Официант принес салаты и хлеб, наполнил бокалы вином.
Питер был так погружен в свои мысли, что не обратил на это внимания и ничего не возразил.
– Горячее будет через пятнадцать минут, – с любезной улыбкой сообщил официант.
– Да, спасибо. Понимаете, Стейси, в вашем агентстве царит такая атмосфера живости, что невольно проникаешься этим. Чувствуешь себя тоже живым.
– Питер, не прибедняйтесь. Вам это не идет. В энергии и живости и вам не откажешь.
– Энергия, активность, предприимчивость. И чисто детская импульсивность, спонтанность, радость в каждом проявлении. Думаю, это разные вещи, – не согласился Питер.
– Вы делаете из меня совсем уж ребенка, – решила было обидеться Стейси.
– Отнюдь! Вы, насколько я успел заметить, прекрасно ведете дела. Не играя в жесткую бизнес-леди, не растеряв женственности, четко представляете, что и зачем вы делаете.
– Спасибо за комплимент.
– Не за что. Честно говоря, вы довольно молоды для той деятельности, которой занимаетесь.
Кажется, они переключились на более безопасную тему. Стейси подцепила вилкой зелень из салата.
– Я совсем недавно начала возглавлять агентство, – призналась она. – Но для предпринимателя вашего уровня мой бизнес – это и впрямь где-то на уровне детского сада.
– Отчего же! Вы занимаетесь делом, которое любите, ответственно подходите к нему. Это уже заслуживает уважения. Сколько людей по утрам отправляются на работу, которую ненавидят! Сколько людей выполняют ее кое-как, расхлябанно и без вдохновения!
– Наверное, им просто не повезло, и они не нашли свой путь. – Стейси сделала глоток вина. Оно оказалось чуть терпким, и довольно приятным на вкус. В висках слегка зашумело, но Стейси решила не обращать на это внимания.
– А вы, стало быть, нашли. Расскажите мне, как это случилось.
Стейси покрутила вилку в руках и сделала еще глоток вина.
– Ну же, – подбодрил ее Питер, – мне действительно интересно!
– Даже не знаю, с чего начать, – призналась она. – Это слегка похоже на волшебную сказку.
– Начните сначала, – посоветовал он.
– В этом агентстве я чуть больше двух лет. До этого работала, как и многие другие, на нелюбимой работе. То есть… это теперь я понимаю, что работа была нелюбимой.
– Что за работа?
– Ассистент, ну или секретарь. Небольшая контора, распространение всяких электронных компонентов.
Питер расхохотался.
– О, Стейси! Вы меня порадовали. Где вы – и где электронные компоненты.
– Мне нужно было с чего-то начинать, – возразила она. – К тому же я тогда едва окончила колледж. Не знала, куда податься. В колледже не проявляла никаких особых склонностей, не демонстрировала ярких способностей. Словом, ни то ни се.
– Видимо, вы не слишком тогда себя жаловали.
– Вот я и устроилась ассистенткой в эту контору. Помогли знакомые, правда немного. Других вариантов у меня не было. Я не знала, чего хочу от жизни, чем желала бы заниматься. Да и что я тогда знала о себе?
– А сейчас знаете?
– Думаю, что сейчас я знаю себя больше.
– Что же было потом?
– Потом… – Стейси вздохнула. – Унылые будни. Дни, очень похожие один на другой. Поручения, звонки, факсы, однообразные и скучные задания. Работа позволяла оплачивать счета.
Принесли горячее.
– Но, должна сказать, я очень старалась. Поддерживала с коллегами хорошие отношения, пыталась выполнять свою работу как можно лучше. Когда я стала делать все быстрее и оперативнее, чем обычно, мне подбавили обязанностей. А потом еще и еще.
– Распространенная практика, – кивнул Питер, принимаясь за утиные грудки.
– В должности не повышали, зарплату не прибавляли. В один знаменательный день муж… – Стейси сделала еще глоток вина, словно запивая только что произнесенное слово «муж», – порекомендовал мне либо добиться прибавки к окладу, либо уходить от них.
– Не могу сказать, что ваш муж был так уж не прав.
– Да, но… при этом он сказал, что я не блещу особыми талантами и вряд ли когда-либо сделаю карьеру в какой-либо из известных человечеству областей.
– Ваш муж, простите, либо дурак, либо слепец, – спокойно сказал Питер.
Стейси вспыхнула.
Но потом ей пришло в голову то, что, собственно, защищать Кевина лишь потому, что он ее муж, бессмысленное занятие.
– Повторяю, тогда и я не знала себя.
– А он?
– А он не знал меня никогда, – со вздохом призналась она. Вино развязало ей язык – вряд ли она решилась бы на подобные признания в обычном состоянии.
– Дело ваше, – махнул рукой Питер. – Боюсь, он мало меня интересует. Не уверен, правда, что и вас он интересует в должной мере. Но что там было дальше?
– Дальше? Я уволилась.
– Ну разумеется!
