тане.
— Пока найти его не удалось, зато разыскали трех его братьев, — доложил Бао-гун.
— Приведите их завтра к нам, — распорядился государь. — Мы лично допросим их в саду возле горки Долголетия и озера Счастья.
Бао-гун сразу догадался, что государь хочет испытать способности молодцов, иначе зачем он стал бы звать их в сад.
Возвратившись в ямынь, Бао-гун передал Лу Фану волю государя и велел своим помощникам приготовить все необходимое для визита во дворец.
На следующий день Лу Фан и остальные в одеждах преступников отправились во дворец.
В императорском саду уже выстроились по обе стороны красного крыльца гражданские и военные чиновники. Прозвенел колокол, служителе подняли курильницы, в зал под руки ввели государя и усадили на возвышение. Бао-гун опустился на колени и передал Сыну Неба пластинку из слоновой кости с написанными на ней именами Лу Фана и его братьев. На красном крыльце появился Чэнь Линь.
— Пусть введут Лу Фана, Сюй Цина и Цзян Пина! Такова воля государя!
— Где живешь? Чем занимаешься? Что за дело привело тебя в Кайфын? — спросил государь Лу Фана. Тот все рассказал и попросил государя явить милость, наказать его вместо Бай Юй-тана, который по молодости и неразумию накликал на себя великую беду.
Жэнь-цзуну по душе пришелся ответ Лу Фана. Пока он раздумывал, о чем бы спросить еще, налетел ветер и обмотал вокруг древка желтые флаги на мачте перед кумирней.
Тут государь спросил:
— За что тебя прозвали Мышью, Прогрызающей Небо?
— За то, что я однажды у себя на судне, когда лопнула веревка от паруса, взобрался на мачту и связал ее, — доложил Лу Фан.
— Видишь, там, на мачте, флаги обернулись вокруг древка? Сможешь их расправить? — спросил Сын Неба.
— Ваш покорный слуга сил не пощадит! — с поклоном отвечал Лу Фан.
Он сбросил арестантский халат, вскочил на каменный пьедестал, обхватил мачту руками и ловко, будто обезьяна, полез вверх; через мгновение он был уже у цели, выполнил повеление государя и спустился вниз.
Сын Неба удостоил Лу Фана похвалы и взглянул на пластинку.
— Сюй Цин!
— Здесь, государь! — отозвался тот.
Если вы хотите узнать, какие события произошли дальше, прочтите следующую главу.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Итак, государь спросил Сюй Цина:
— Это правда, что ты умеешь проникать сквозь горы?
— Да. Мне за это и дали прозвище — Мышь, Проникающая сквозь Горы, — отвечал тот. — Однажды я пролез через восемнадцать нор, прорытых в горе.
— У нас в горке Долголетия тоже есть норы, — сказал Сын Неба. — Сможешь через них пролезть?
— Если норы подходящие, то смогу.
Император приказал Чэнь Линю отвести Сюй Цина к горке Долголетия. Сюй Цин сбросил с себя арестантский халат и выслушал напутствие Чэнь Линя:
— Залезешь в нору — долго не сиди там.
Сюй Цин кивнул евнуху и полез на горку. Добрался до половины склона и исчез. Прошло уже время, достаточное, чтобы выпить две чашки чая, а он все не появлялся. Чэнь Линь забеспокоился, стал бегать вокруг горки, заглядывая во все щели. Наконец Сюй Цин появился сам на себя не похожий, с головы до ног перепачканный грязью. Сын Неба удостоил храбреца похвалы и заявил, что он заслужил свое прозвище.
Четвертым в списке значился Цзян Пин.
— За что тебя прозвали Водяной Мышью? — спросил Сын Неба.
— За то, что я все вижу под водой, могу нырять и плавать.
Император распорядился приготовить лодку, а Чэнь Линя послал в дворцовые покои за «золотой лягушкой». Глаза у лягушки были как стеклянные, рот — будто подкрашен румянами, кожа — голубовато- зеленая, живот — белоснежный, спина — вся в золотых точках.
— Да это не лягушка, а настоящее сокровище, — заметил Бао-гун.
Цзян Пина подвели к маленькой лодке, Сын Неба и его сановники сели в большую.
Как только лягушку из ведра бросили в воду, Цзян Пин тоже исчез под водой. Он так долго не появлялся, что государь стал думать, не приключилось ли с ним несчастье.
Но вскорости Цзян Пин вынырнул. На его ладони квакала лягушка.
Цзян Пина отвели в зал Золотых колокольчиков, где уже находились государь и Бао-гун.
— Ваши молодцы, — обратился Сын Неба к Бао-гуну, — настоящие герои и защитники справедливости. Таких государство должно поощрять.
Государь пожаловал Лу Фану и обоим его братьям звание чиновников шестого класса,[47] а также должности в кайфынском ямыне.
Прошел месяц. Как-то Бао-гун возвращался из дворца и вдруг заметил, что над его паланкином с карканьем кружат две вороны! Бао-гун насторожился и тут же увидел монаха, который упал на колени и, — подняв над головой прошение, кричал, что его несправедливо обидели. Бао Син взял прошение и передал Бао-гуну. Прибыв в ямынь, Бао-гун распорядился привести монаха. Монах назвался Фа-мином и заявил, что его учителя и духовного собрата Фа-цуна несправедливо обидели. Только увели монаха, как снова послышалось карканье. Бао-гун выглянул в окно и увидел на крыше тех самых ворон, которые кружили над паланкином.
«Неспроста они прилетели!» — подумал Бао-гун. Он призвал Цзян Фаня и Хуан Мао, объяснил им, в чем дело, и приказал следовать за воронами.
Вороны взмахнули крыльями и взлетели. Служители побежали следом. Когда выбрались за город, Цзян Фань и Хуан Мао уже задыхались.
— Ну, друг, — молвил Цзян Фань, — двуногим за крылатыми не угнаться!
Тут вороны снова закаркали и полетели к югу.
Служители продолжали путь шагом. Когда добрались до усадьбы Баошаньчжуан, вороны вдруг исчезли, а на дороге появились двое, одетые во все черное: один — здоровенный детина, другой — юноша небольшого роста.
Служители стали за ними наблюдать. Детина шел впереди, а юноша едва за ним поспевал, то и дело спотыкаясь и падая. Неожиданно у него соскочил сапог и обнажилась маленькая женская ножка-лотос. Детина быстро обернулся, подобрал сапог и велел юноше надеть.
— Стой! Куда ведешь женщину? — бросился к нему Хуан Мао.
Но детина так хватил служителя кулаком, что тот полетел вверх тормашками. На помощь подоспел Цзян Фань. Но и он был отброшен ударом и с шумом рухнул на землю.
Детина между тем наказал своему спутнику:
— Иди прямо по этой тропинке. Как минуешь лесок, увидишь усадьбу. Скажешь людям, чтобы поспешили сюда с веревками.
