вызывал Геракла еще и на выпивку, но и здесь был побежден. То же самое пишет в своей 'Похвале Гераклу' и хиосский ритор Кавкал, брат историка Феопомпа.
{2 Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». 1.24; Пиндар. «Олимпийские оды» Х.28 слл.}
3. Гомер же представляет обжорой и чревоугодником своего Одиссея, когда говорит [Од.VII.215]:
[c] Но несказанным, хотя и прискорбен, я голодом мучусь;
Нет ничего нестерпимей грызущего голода: нами
Властвуя, он о себе вспоминать ежечасно неволит
Нас, и печальных и преданных скорби душою.
В этих стихах его чревоугодие выглядит даже чрезмерным, не говоря уже о том, что все эти рассуждения о голоде здесь совершенно не к месту. Даже голодному надо было крепиться до конца или хотя бы сдерживаться. [d] Он же в дальнейших строках доходит в своей ненасытной жадности до предела [Од.VII.219]:
Скорби душою я предан, но тощий желудок мой жадно
Требует пищи себе и меня забывать принуждает
Все, претерпенное мной, о себе лишь упорно заботясь.
Такого не решался сказать даже пресловутый Сарданапалл, {3} который и в старости {4}
{3 См. 294е.}
{4 Ср. Од.IХ.162.}
Ел немеряно мяса и жадно вином упивался.
4. Феаген же, фасосский атлет, в одиночку съел целого быка, как говорит в эпиграмме Посидипп:
[e] Я меонийского съел быка по условию спора:
Фасос, мой остров родной, пищи другой не нашел
Мне, Феагену, и сколько ни ел, все было мне мало
Медный, теперь я стою и подаянья прошу.
Милон Кротонский, как рассказывает Феодор из Гиераполя в книге 'О состязаниях' [FHG.IV.513], съедал двадцать мин мяса и столько же хлеба, а вина выпивал три кувшина. В Олимпии он взвалил на плечи четырехгодовалого быка, пронес его через весь стадион, а потом разделал [f] его тушу и съел в одиночку за один день. Как о том рассказывает Александр Этолийский [р.249 Miiller], этолиец Титорм, соревнуясь с ним, тоже съел за завтраком быка. Филарх в третьей книге 'Истории' [FHG. IV.513] утверждает, что Милон съел быка, возлежа перед алтарем Зевса, поэтому поэт Дорией и написал в его честь следующие стихи:
Так кротонский Милон на празднестве вышнего Зевса
Четырехлетка-быка поднял от лона земли
(413) И через все торжество на плечах исполинскую тушу
Словно ягненка пронес, силой гостей изумив.
А к алтарю представ явил он и большее чудо
В честь Писийских богов (странник, узнай и дивись!) -
Этого он быка заколол, изрубил на кусочки
И в одиночку всего съел его в этот же день.
Астианакт Милетский, трижды подряд победивший на олимпийских [b] играх в панкратии, однажды был приглашен на пир к персу Ариобарзану. Придя туда, он взялся съесть все приготовленное для гостей и съел это. Когда перс попросил его, как рассказывает Феодор [FHG.IV.513], совершить что-нибудь, достойное своей мощи, Астианакт выломал из ложа бронзовое украшение, растянул его и разгладил. Когда он скончался и был сожжен, одной урны для его костей не хватило и они едва поместились в двух. [c] Обед, который он в одиночку съел у Ариобарзана, был приготовлен для девяти мужей.
5. Нет ничего удивительного в том, что из таких людей получились обжоры: постоянно упражняясь, атлеты приучаются и есть очень много. Поэтому Эврипид пишет в первом 'Автолике' [TGF.2 441 Nauck]: {5}
{5 «Автолик» был сатировской драмой, однако не существует никакого упоминания у других авторов, что он был поставлен дважды.}
Из тьмы несчастий, Грецию гнетущих,
Нет хуже, чем атлеты, ничего.
Во-первых, не умеют честно жить
Они, да и не могут: как бы мог
Раб жадности своей, невольник чрева
[d] Умножить состояние отца?
Ни бедности терпеть они не могут
И не способны вынести несчастий.
Привыкшие к занятиям негодным,
Они не могут их переменить,
Когда для них ненастье наступает.
В дни юности блестящие, они
Разгуливают украшеньем града;
Когда же старость злая к ним приходит,
Плащей шафранных их нигде не видно.
Не одобряю я обычай греков,
Которые в их честь скликают люд,
И чтут их непотребными пирами.
Какую пользу городу родному,
Стяжав венок, доставил тот атлет,
Который или хорошо боролся,
[e] Иль быстро бегал, или диск метнул,
Иль в зубы дал противнику отменно?
Сумеют ли они с врагом сразиться
Вооружившись диском, без щитов
Отбить врагов ударом кулака?
Никто, завидев вражеский клинок,
Не станет заниматься этим вздором!
Венчать нужнее тех, кто добр и мудр
И тех, кто управляют государством
Отлично, по закону и с умом,
[f] Кто словом отвращает злое дело
И устраняет распри и раздор:
Вот благо граду всякому, всем грекам.
6. Эврипид заимствовал эти мысли из элегий Ксенофана Колофонского, который говорит так [PLG.4 frag.2]:
Если кто резвостью ног надо всеми одержит победу
Иль в пятиборствуя - там, где возле Писы меж рек,
(414) Зевса священный предел, в Олимпии - если в кулачном
Кто одолеет в бою, боль от ударов стерпев,
Или в борьбе, или в том, что 'панкратий' зовут состязанье,
И на него земляки с гордостью будут смотреть,
Если сидеть впереди он заслужит победами право,
Если получит прокорм он на общественный счет,
Если ему поднесет дары драгоценные город,
Или в ристаньях успех столько ж наград ему даст,
[b] Все же достойным меня его не признаю: ведь наша
Мудрость прекрасней любой силы людей и коней.
Глупо тут думать, как все, и с правдой ничуть не согласно
