придумали Картисен.
— Потому что знаю, он существует. Хотела бы не знать, но знаю, — курсистка закрыла ладонями лицо, легонько массируя уставшие глаза.
— Ты хочешь сказать… — он не успел договорить.
— Да! Черт побери, еще раз, да! Он существует. И я хочу знать, что он такое на самом деле, и как его обезвредить! — плечи Дженны задрожали то ли от ярости, то ли от сдерживаемых слез.
— Пиши диплом по тому, что есть, — после минутного молчания внезапно произнес Мажеслав.
— Что? — девушка посмотрела на него, недоумевая.
— То, что слышала. Пиши, закончишь университет и… тебе надо в Зильденбаден. Но сначала диплом.
— В Зильденбаден? Ты… ты с ума сошел? — Дженна едва не подпрыгнула.
— Не более чем девушка, которая считает, что Картисен существует, — посерьезнев, ответил архивариус.
— Подловил, — устало улыбнулась курсистка. Она изрядно вымоталась за все эти дни в библиотеке. — Но это же Зильденбаден…
— Ничего, там тоже люди… есть. Я напишу тебе рекомендацию. Будешь числиться моей практиканткой. Это поможет, — он снял очки, принявшись протирать их носовым платком. И только сейчас курсистка обратила внимание на его глаза. Несмотря на весь остальной несуразно-детский внешний вид, глаза Мажеслава были… как у умудренного многолетним опытом взрослого мужчины.
— Маже… слав, я сделаю, как ты велишь, но ответь мне на один вопрос: сколько ты здесь работаешь? — девушка изумленно разглядывала совершенно незнакомое лицо человека, с которым успела сблизиться и даже подружиться за последнюю неделю.
— Воздух здесь хороший, стены правильные. Чтобы книги не портились, кожаные переплеты нужно хранить в особых условиях, — улыбнулся архивариус вместо ответа. Он надел очки, вновь превращаясь в зажатого тихого подростка.
Она села в дилижанс у монастыря 'Покоренных'. Юркая рыжеволосая девчонка с невероятно синими глазами. Выпускница сиротского приюта направлялась в Брагсбург, в университет. Разговорчивая и жизнерадостная, она за пару дней пути успела подружиться со всеми пассажирами. Смуглокожая уроженка юга обладала таким же теплым и приветливым характером, как и тот край, в котором она родилась. Щедрые нивы окраин Симгольской империи давали два урожая в год, из-за чего местные жители лучились радостью и гостеприимством. Дженна впитала в себя солнце юга и, даже будучи сиротой, умудрялась улыбаться так жизнерадостно и открыто, что рядом с ней становилось уютно, словно у бога за пазухой. Даже той нелюдимой женщине, прятавшей лицо под капюшоном. И все же эта отшельница тоже не устояла перед природным очарованием смуглянки.
Дженна умерла. Три года назад. На дороге в Брагсбург. Внезапно выскочивший на дорогу сайгак перепугал лошадей, и они понесли по горному серпантину, забыв о вознице, изо всех сил натягивающем поводья. Дилижанс сорвался в пропасть. Израненные пассажиры оказались разбросаны по всему дну ущелья.
— Дженна, очнись! Дженна! — вся в ссадинах и ушибах, со сломанной рукой, женщина пыталась вынуть девочку из-под перевернувшегося дилижанса.
— Больно… добей… — послышался хриплый шепот, — я… не хочу так… лучше умереть…
Нечеловеческими усилиями, превозмогая боль, женщина все же вытащила девочку из-под обломков. И закрыла ладонью рот в беззвучном крике: тело Дженны выглядело сплошным кровавым месивом, если и выживет, то останется без рук и ног.
— Прими… как подарок, — едва слышно прошептала женщина, дрожащей рукой направляя ладонь девочки себе за пазуху.
— Приму… спасибо…
Дженна была вторая. И последняя.
— Я больше не позволю тебе убивать.
'И что ты сделаешь?'
— Оставлю подыхать с голоду.
'Я убью тебя'.
— Угу, убьешь. Вот только дальше что? Кого потом убьешь?
'Я не думал об этом, хм… а кого?'
— А никого. Уйду в леса и там подохну. И никто тебя не найдет и не накормит.
'Постой. Чего ты хочешь?'
— Половину. Ты будешь брать только половину. И не убивать.
'У меня есть выбор?'
— Нет.
Курсистка Дженна прибыла в Брагсбургскую академию с опозданием. Левая рука все еще покоилась в повязке, перелом не торопился заживать.
— Господи, я скоро забуду, как я выгляжу, — Мирка стояла перед зеркалом и тщательно подкрашивала хной корни волос. Настойка чистотела темнила кожу, словно опаляла солнцем. Даже водой не смоешь этот цвет, разве что со временем сходит, надо подновлять. Последний штрих: капля сока саморника в глаза. И теперь они синие. Одной процедуры хватает на три дня. Казаться моложе, чем есть на самом деле — это и вовсе пустяк для мошенницы, привыкшей менять возраст в зависимости от ситуации. Пришлось даже немного вникнуть в изучаемые предметы. Мирка и не подозревала, что ее ремесло может помочь в университете. За три года никто даже не заподозрил, что она вовсе не та девочка-курсистка, за которую выдает себя.
Постоянно находясь среди девушек, Мирка не испытывала особых затруднений с поиском 'еды' для Пожирателя. Зато, потянув за ниточку, узнала, что зовется этот камень — Картисен. Университетская жизнь открывала перспективы узнать побольше о смертоносном булыжнике. К тому же, маскировка позволяла не опасаться преследования. Раз уж гильдия ее предала, то следовало порвать все связи с тем миром, в котором жила раньше. Кто же будет искать мошенницу среди приверженцев науки?
Узнав, что материалы по Картисену находятся в библиотеке Заримакской академии, Мирка всеми правдами и неправдами добилась перевода и 'покровительственного письма' от ректора Брагсбургской академии.
— Знаешь, а ты мошенник, — по окончанию учебы Мирка заскочила к Мажеславу за рекомендацией. Заодно и по кружечке вина опрокинуть перед дальней дорогой.
— Ты тоже, — улыбнулся архивариус. Очки лежали на столе.
— Возможно, — вернула улыбку бывшая курсистка.
— Тебе так необходимо его уничтожить?
— Не знаю. Я хочу, чтобы он перестал делать то, что делает.
— А что он делает?
— Убивает.
Глава восьмая
Во время всеобщей истерии, будь то ожидание астроида или момент его падения, когда мир вывернуло наизнанку, испанка оставалась спокойной, уравновешенной, словно происходящее не касалось ее. Она твердо и уверенно делала работу, которую сама себе обозначила. Экспрессивность и излишний темперамент Мирэлле распространялись лишь на то, чтобы приструнить паникующих. Ольге казалось, что эта девушка вообще не знает, что такое паника. И когда жителей бункера трясло от происходящего, от
