Оксана пожала плечами.
— Ну, если так...
28
Выслушав сообщение полковника Шахтанина о подозрительном поведении Марчелло Рамони около полигона, генерал мысленно связывал воедино поступившую в последнее время разрозненную информацию об иностранном моряке, о других лицах и событиях, между которыми, очевидно, существовала какая-то связь. «Рамони, — размышлял Алексей Иванович, — вероятно, выполнял задание по сбору информации о военных объектах, но поручили ли ему собрать дополнительные сведения о стоявшей на полигоне ракете или он это делал по своей инициативе, случайно заметив ее во время поездки в ресторан «На семи ветрах»? Сопоставляя по времени приезд в Новочерноморск помощников военных атташе и последующий случай с Рамони, можно было предположить, что итальянский моряк выполнял задание по доразведке полигона. Но это только предположение. Необходимы доказательства. А лучше всего — захватить с поличным при сборе шпионских сведений и разоблачить агента спецслужб НАТО, которые, несомненно, используют заходы торговых судов своих стран в советские порты в разведывательных целях».
— Алексей Иванович, — прервал Шахтанин размышления генерала, — установлено, что тряпичный пояс с часами бросил бармен Вартанов из «Бригантины», а его сообщником, наверное, был Рамони. Некоторые приметы совпадают.
— Он что же, и контрабандой занимается?
— Мелкой, Алексей Иванович. Не брезгует продажей джинсов и прочего тряпья.
— А часы? Это тоже мелкая?
— В общем-то да.
— Но и она не доказана.
— Докажем, Алексей Иванович.
— Учтите, что доказывать надо и то и другое. Не совсем только вяжется одно с другим. Зачем агенту спецслужб заниматься контрабандой?
— Может быть, мало или даже совсем ничего ему не платят... Отрабатывает долги.
— Может быть, может быть, — повторял генерал, прохаживаясь по кабинету.
Николай Васильевич молчал, видя, что начальник что-то обдумывает.
— Вчера приезжал адмирал Величко, — как бы между прочим заметил Гаевой.
— Георгий Петрович?
— Да. И поведал о предстоящих в нашем районе крупных учениях с участием флота. Ожидается высадка десанта, появление на рейде военных кораблей, а возможно, даже заход в новочерноморский порт. Все это может привлечь внимание всякой дряни, плавающей на иностранных судах. Учения носят местный характер, но это не должно нас успокаивать. Баталии будут развертываться на море и на суше в зависимости от того, как поведет себя условный «противник» и какие в связи с этим примет решения руководитель: «сбросит» десант в море или десантники займут полигон. Кстати, и наши «ракеты».
— А вот этого им никак нельзя делать, — улыбнулся Шахтанин. — Пусть «ракеты» не трогают.
— У нас же с вами, Николай Васильевич, нет условностей, а самая что ни на есть реальность и военный флот кое для кого был и остается предметом неослабных вожделений. Все это надо иметь в виду. Одним словом, приложить максимум усилий. В частности, следует внимательно проследить за «женихом» на «Амалии».
О максимуме усилий генерал мог бы и не говорить. «Чекисты всегда выкладываются полностью, без остатка», — хотел сказать Николай Васильевич, но Гаевому об этом было известно не меньше. С виду суровый и немногословный, генерал высоко ценил тех, кто до конца посвятил себя нелегкой профессии, требующей многих жертв в личном плане.
— Во время учений, — продолжал после паузы Алексей Иванович, — следует столь же внимательно присмотреться к Чукрину и Вартанову. Если агент сидит у нас, то он непременно проявит себя в этой ситуации, попытается что-то сделать, собрать информацию, сообщить в свой центр, например, о появлении советских военных кораблей. Рамони, надо полагать, попытается ввести в действие фотоаппарат. Нам надлежит активно поработать, предусмотреть все до мелочей. Это может нас вывести на след. Сразу мы, конечно, может, и не обнаружим агента, но зато, наверное, разберемся в «тройке» и кого-нибудь вычеркнем из списка. Работы поубавится. И еще — наверняка запросятся к нам наши старые знакомые — помощники атташе. Запросятся — это уже кое-что, а приедут — тем более!
Не так давно Гаевой и Шахтанин обсуждали его, Николая Васильевича, предложение — воспользоваться появлением небольшого военного корабля устаревшей конструкции, который бы помаячил недалеко от берега, откуда его можно было бы достать в бинокль с борта «Амалии». Чуть позже идеей поделились с адмиралом Величко, и тот проявил готовность способствовать такой задумке.
Сейчас снова коснулись этой детали плана.
— Полагаю необходимым, Алексей Иванович, установить контакт с командиром корабля, который будет стоять на рейде или зайдет в порт, что было бы еще лучше. Важно посмотреть, как поведет себя Рамони на борту «Амалии».
— Верно, возьми это на себя. Ученые мужи говорят, что идею надо материализовать. Готовить операцию надо так, чтобы все выглядело убедительно, как с «ракетами» на полигоне. Не забудь предусмотреть плотный контроль эфира. Когда все будет готово, обсудим детали с непосредственными исполнителями.
29
Оксана села за кухонный стол, когда ее отец Петр Филиппович, уже позавтракав, ушел на работу.
— Мама, можно, к нам зайдет мой знакомый?
Варвара Федосеевна, мать Оксаны, возившаяся у плиты, внимательно посмотрела на дочь.
— А что он за человек? — спокойно спросила мать, хотя внешне скрыть своего волнения не смогла.
Материнское сердце и обрадовалось и опечалилось. Вот и подошло время и Оксана заговорила о знакомом. Пока о знакомом...
— Его зовут Эдуардом, работает барменом в ресторане «Бригантина».
— Кем работает? — переспросила мать.
— Бармен.
— Что за должность?
— Ну, буфетчик.
— Буфетчик? — удивилась мать. — Так буфетчики только на вокзалах торгуют. Пирожки, пряники, чай...
— Эдик тоже продает.
— И зовут его как-то...
— Обыкновенное имя. Эдик, Эдуард.
— И не выговоришь. Надо отцу сказать. По-моему, пусть приходит. От судьбы никуда не уйти...
— Что ты, мама! Какая там судьба. Просто знакомый хочет с вами познакомиться.
— Я поговорю с папой.
Оксана поцеловала мать в щеку и, довольная, вышла из кухни. Взглянув на себя в зеркало, поспешила на работу.
Вечером вернулся Петр Филиппович. Как обычно, вымыл руки, подтянул гирю ходиков и сел ужинать.
