стены”.
Долго этот пат не продлится.
– Полагаю, – на удивление спокойно сказал Зорин, выслушав мои рассуждения. – Нам в любом случае стоит попытаться завершить начатое. Если атакующие – наши друзья, то это ничего не изменит, а вот если недруги…
– Враг моего врага… – вполголоса напомнил я, натягивая ремень.
– Мне больше нравится другая поговорка, – Зорин, чуть наклонив голову, осторожно прочертил очередной отрезок. – Негритянская. Она гласит: “Если крокодил съел твоего врага, не спеши с ним целоваться”.
– Пессимист вы, однако, брат благочинный, – заметил я.
– Я – реалист! – сказал Зорин. – А посему…
Удержаться на ногах мне удалось лишь потому, что я упирался в дверь. Зорин повезло меньше – подпрыгнувший пол сделал ему подсечку, заставив приземлиться на “пятую точку”. Схватка снаружи возобновилась, причем на этот раз бой разгорелся в непосредственной близости от нашей камеры.
– Затишье было, увы, недолгим, – прокомментировал я. – Голубые перешли в наступление.
– Почему “голубые”? – не понял Зорин.
– Ну, атакующие, – пояснил я. – В командно-штабных играх агрессора обычно обозначают голубым цветом.
– Понятно, – сумрачно кивнул брат-благочинный, озабоченно вглядываясь в узор.
– Так что ты хотел сказать?
– Я хотел сказать, что стараюсь логически осмысливать происходящее. Как по-твоему, кем могут быть эти ваши “голубые”?
– Ковровским союзом сексуальных меньшинств? – предположил я.
– Очень остроумно, – недобро прищурился Зорин. – Со своей стороны могу констатировать, что это не мои коллеги. А от всех остальных заинтересованных сторон нам с вами не приходиться ждать ничего хорошего. Держи ремень!
Дом содрогнулся снова. Снаружи донесся отчетливый треск “ледяного кулака” – владелец этого жезла, похоже, отроду не отягощал свои мозги вопросами экономии заряда. В ответ неуверенно хлопнуло пара выстрелов… “кулак” протрещал еще раз, а затем наступила тишина.
– Кажется, кто-то победил, – заметил я. – И, сдается мне, этот кто-то – команда гостей. Так что если мы…
Пол камеры подпрыгнул в третий раз. На этот раз к уже слышанным мной звуковым эффектам добавились гулкие хлопки. Однако – если мой склероз меня не обманывает, и кто-то там впрямь взялся методично “зачищать” эту халупу ручными гранатами…
– Готово! – крикнул Зорин, отбрасывая в сторону маркер. – Прикрой…
Договорить он не успел. Черный контур на двери заалел, потом полыхнул ослепительно-белым – мимоходом я успел подумать, что если брызнут щепки, то запросто можно остаться без глаза, а то и обоих – а затем дверь нашей камеры с грохотом врезалась в коридорную стену напротив.
– Классно сработано, – одобрительно произнес я. – Ну что, вперед?
– Ты вперед, – отозвался брат благочинный. – А я за тобой… как только ремень натяну. Неудобно, знаешь ли, воевать, когда штаны каждый шаг свалиться норовят.
Этажом выше грохнул одиночный файербол. Ему ответили чем-то свистящим, заставившим стены особнячка задрожать, словно в приступе лихорадки.
Первый труп лежал в конце коридора. Кажется, это был один из наших конвоиров. Кажется – потому что верхняя его половина представляла собой серую спекшуюся массу, а научиться различать людей Горбатого по штанам мне не довелось.
Еще двое замерли на лестнице в виде обледенелых скульптур. У одного у них был жезл, но стоял этот парень так неустойчиво, что выламывать оружие из его застывших пальцев я побоялся – а ну как грохнется еще. Шуму будет…
А вот четвертое тело, обнаруженное мной пролетом выше, явно не принадлежало при жизни к числу подчиненных Горбатого. Черный облегающий костюм, маска-шапочка, на перекрещивающихся на груди ремнях – полдюжины стандартных защитных амулетов.
– Странно, – вполголоса сказал Зорин, присаживаясь рядом. – Похоже на “вихрь”, но… – он небрежным движением раздернул ворот куртки убитого. – Креста на них нет.
– И жезл явно не казенный, – заметил я, поднимая валяющееся рядом оружие. Короткий черный жезл опоясан тремя полосками золоченой рунной вязи, а исходящая от кристалла сила даже у меня вызвала ощущение пробежавших по ладони роты мурашей. Работа классного мастера.
– Может, кто из столичных контор и может позволить себе вооружать сотрудников такими штучками, – сказал я. – Но для провинциального спецназа это слишком жирно. А судя по тому, что мы слышали, остальные были вооружены не хуже.
– Интересно, чем его убили? – пробормотал брат благочинный, стаскивая с убитого маску.
Под маской обнаружилось вполне обычное лицо молодого – вряд ли больше двадцати пяти – парня. Никакой гримасы ужаса или боли – спокойное, умиротворенное… разве что бледность какая-то нездоровая для столь свежего покойника. И тут меня осенило.
– Зубы ему проверьте.
Склонившийся над телом Зорин недоуменно оглянулся на меня и, протянув руку, осторожно поднял верхнюю губу трупа.
– Привет от господина Кормильцева, – резюмировал я, глядя на небольшие, но вполне четко различимые клыки.
Значит, на улице еще ночь. А я гадал, сколько мы провалялись в отключке.
– Как думаешь, много их осталось? – озабоченно спросил Зорин.
– Надеюсь, что нет, – сказал я. – По правде говоря, я надеюсь, что их не осталось вовсе. Если я правильно интерпретировал последнюю перестрелку…
– Эй, Серов, – громко крикнули с улицы. – Кончай там дурака валять и спускайся.
– Кто это? – настороженно спросил Зорин. – ГБ?
– Нет, – я, наконец, позволил своей довольной улыбке вырваться наружу и расползтись на пол-лица. – Это мой личный спасательный отряд быстрого реагирования. Сейчас я вас с ними познакомлю.
Интерлюдия
Всеволод Серов
Они стояли молча в ряд, они стояли молча в ряд, их было восемь…
Не ожидал я их здесь встретить. Время еще не так, чтобы позднее, да и район не тот. Не окраина.
А вот поди ж ты! На промысел вышли.
Очень мне они не понравились. И одежей своей, и тем, как стояли, улочку почти напрочь перегородив, и тем, что оружие среди бела дня держали напоказ – не только ножи-выкидухи, но и два кистеня, а ведь это уже статья полная – а больше всего взглядом своим. Даже не волчьим – играл я как-то с волком в гляделки, не такой у него взгляд. А так разве что волчата глядеть могут, бешеные волчата.
Очень мне их взгляд не понравился. Я не мог его понять, понять чем он вызван и от этого начинал потихоньку злится. На пьяных они были не похожи, по крайней мере на простых пьяных.
Я уж было прикинул, не начать ли, как говорил старшина, организованную ретираду, то бишь, драпануть со всех ног. Но подумал, что это их может раздразнить, а если эта орава начнет швырять в спину чем не попадя.
Богом клянусь, если бы я знал, чем это кончится – бросился бы бежать сломя голову!
До них оставалось шагов пять, когда двое даже не шагнули – как-то по-змеиному качнулись мне навстречу. Один – человек с наголо бритой головой, второй, похоже полукровка, то ли орк, то ли гоблин – приподнятая в кривой улыбке губа обнажила клыки.
Я остановился и медленно потащил из плечевой кобуры револьвер.
“Правило первое – достав оружие, будь готов стрелять!”
Там, за речкой, самым популярным наркотиком был чарс – мальчишки-разносчики предлагали его солдатам даром, деньги за него они получали от басмачей. Еще – анаша, гашиш… Вернувшись, я узнал про
