– Пригласи актеров с именами, – сказал он. – Если хочешь, можешь использовать эту девушку на вторых ролях, а на главную роль надо пригласить какую-нибудь знаменитость: Богарт, Трейси, Коулман, Гейбл, Флинн. Любая из них принесет фильму успех.
– Предполагается, что ты сможешь с ними договориться?
– Пожалуй, я смог бы помочь, – задумчиво произнес Пирс.
– Ладно, успокой свое кровоточащее, маленькое десятипроцентное сердчишко. С твоей стороны было очень любезно предложить мне содействие. – Я встал. – Убирайся, Дэн. Убирайся, пока я не вышвырнул тебя. И чтобы я больше никогда не видел тебя на площадке.
Пирс уставился на меня, лицо его побелело.
– Ты не смеешь так говорить со мной, – крикнул он. – Я не твой лакей, которых ты можешь покупать и продавать.
– Я купил тебя и я тебя продал, – холодно ответил я. – Ты остался таким, каким был, когда пытался продать шоу Невады. Да если тебе будет выгодно, ты продашь и собственную мать. Но меня продавать ты больше не будешь. Я не покупаюсь.
Я нажал кнопку звонка на столе, и в кабинет вошла секретарша.
– Слушаю, мистер Корд.
– Проводите мистера Пирса.
Лицо Дэна побагровело от ярости.
– Ты еще пожалеешь об этом, Джонас.
Дверь за ним захлопнулась, и я повернулся к Боннеру.
– Извините, Джонас, – смущенно произнес он, – я не знал...
– Ничего, все в порядке, – успокоил я его. – Вы ведь действительно ничего не знали.
– Но судя по смете фильма, затраты составят свыше трех миллионов, и я подумал, что лучше пригласить знаменитостей.
Я покачал головой.
– Знаменитости – это хорошо, и я не возражаю против них. Но этот фильм совсем другое дело. Мы собираемся рассказать историю из Библии, и когда люди будут видеть на экране Иоанна или Петра, я хочу, чтобы они видели именно Иоанна или Петра, а не Гейбла, Трейси или Богарта. А кроме того, у меня свои планы в отношении этой девушки.
– Но ведь никто даже не слышал о ней.
– Ну и что? – спросил я. – А для чего у нас существует отдел рекламы? К моменту выхода картины в мире не останется мужчины, женщины и даже ребенка, которым не будет известно ее имя. Ведь вы же думали о ней, когда устраивали кинопробу, не так ли? Хотя тогда она для вас была просто девушка, с которой вы познакомились на вечеринке.
На лице Боннера появилось замешательство.
– Но это совсем другое дело, это была просто шутка, и я не думал, что кто-нибудь воспримет ее всерьез.
– А Дэвид посмотрел пленку и воспринял ее всерьез. И я тоже.
– Но ведь проба это еще не фильм. Может, она не справится с ролью?
– Справится, – оборвал я его, – вы это знаете. Вы уже знали это, когда предложили ей сняться в кинопробе.
Боннер повернул ко мне свое безобразное лошадиное лицо и нервно зачесался.
– А она... она рассказывала вам об этой вечеринке? – нерешительно спросил он.
Я кивнул.
– Она рассказала мне, что вы весь вечер не спускали с нее глаз, а потом подошли и предложили приехать на студию для кинопробы. Вы, ребята, удивляете меня: то находите Лану Тернер у прилавка с газированной водой, то Дженни Дентон на вечеринке. Как вам это удается?
Боннер смутился. Он хотел что-то сказать, но в этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я взял трубку, это была секретарша.
– Мисс Дентон закончила гримироваться. Хотите, чтобы она зашла?
– Да. – Я положил трубку и повернулся к Боннеру. – Я отослал Дженни в гримерную, у меня есть одна идея, которую я хочу проверить.
Распахнулась дверь, и в дверях показалась Дженни. Она медленно, нерешительно прошла в центр комнаты и остановилась перед моим столом. Не спеша повернулась. Ее длинные волосы были уже не светло-каштановые, а белокурые и блестящие. Локоны спускались на шею и плечи, обрамляя загорелое лицо.
– Боже мой! – в изумлении прошептал Боннер. Я посмотрел на него. Глаза режиссера были прикованы к Дженни, губы тихонько шевелились. – Как будто... как будто это стоит она.
– Да, – медленно произнес я, чувствуя, как сжимается сердце. – Рина... Я хочу, чтобы костюмы для нее сделала Элен Гейлард.
– Не знаю, – ответил Боннер. – Она ведь уволилась, думаю, что вернулась на Восток, в Бостон.
Я вспомнил одинокую, печальную коленопреклоненную фигурку на могиле Рины.
