– Он следит, – сказала она. – И ждет.
– Почему мы ничего не делаем? – сердито спросила Рипли. – Нас здесь трое, а сегодня солнцестояние. Мы можем нанести ему сильный удар.
– Сейчас не то время… – начала Майя, но осеклась, когда Нелл сжала ее руку.
– Майя, мы можем показать ему свою силу. Почему бы это не сделать? Наш круг замкнут.
«Действительно, почему? – подумала Майя. – Может быть, неразорванный круг должен проявить себя. И именно сейчас». Благодаря связи она кожей чувствовала решимость Нелл и страстность Рипли.
– Что ж, не будем церемониться. – Она объединила свою силу с силой сестер.
– Мы – Трое одной крови, – начала Рипли, вместе с сестрами образовав круг в круге. – От нас исходят сила и свет.
– Пусть эти сила и свет поразят тьму и мрак. – Голосу Нелл отозвалось эхо. – Пусть стрела света понесется к тому, что носит нашу метку.
– Смотри, мы здесь. – Майя подняла их соединенные руки. – Узнай, что такое гнев трех сестер.
Свет вырвался из центра круга как из воронки и с ревом ударил вверх. А потом, как и просила Нелл, стрелой вылетел с поляны и вонзился в тень летних деревьев.
Из тени донесся злобный вой.
А затем наступила тишина, которую нарушал лишь мелодичный звон кристаллов, висевших на ветках.
– Это означает, что он убрался, – заметила Майя.
– Приятно слышать. – Рипли стала разминать плечи.
– И чувствовать. – Нелл сделала глубокий вдох и обвела взглядом поляну. – Чувствовать, что все правильно.
– Мы действительно поступили правильно. Сегодня он не сможет причинить вред ни нам, ни тем, кто нам дорог. – «Что бы ни было дальше, – думала Майя, – но начало положено. Мы проявили себя». Она подняла лицо к солнцу. – День сегодня чудесный.
Майя собиралась провести этот день в своем саду, вдали от толпы наводнивших поселок туристов и пробок на дорогах. Собиралась посвятить его самым простым вещам. Работе, которая доставляла ей удовольствие.
«День без забот, – думала она. – Чистый и ясный день без тени, выметенной, как пыль».
Она собрала урожай, срезав цветы и травы изогнутым ножом с белой ручкой. Их форма и запах всегда доставляли ей удовольствие. Как и разнообразие способов использования.
Некоторые она высушит, повесив часть на кухне, а часть – в комнате башни.
Из некоторых можно будет сделать талисманы, из других – зелье. Мыло, кремы, бальзамы и средства, усиливающие дар предсказания. А некоторые просто добавлять в соусы и салаты для вкуса или составлять из них смеси для ароматизации воздуха.
Незадолго до двенадцати часов Майя сделала перерыв, чтобы зажечь полуденный костер. Она устроила его на своих скалах, как маяк. И какое-то время постояла рядом с ним, глядя на море и бороздившие его прогулочные яхты.
Время от времени она замечала блеск биноклей и понимала, что за ней наблюдают. «Смотрите! – говорили друг другу туристы. – Там, на скалах, стоит женщина. Наверное, она ведьма».
Триста лет назад на нее объявили бы охоту и вскоре повесили. «А сейчас, – думала Майя, – даже намек на магию притягивает людей к острову и моему магазину. Колесо вертится. Круг вращается».
Она вернулась к своему саду. Когда все сорванные травы были связаны в пучки и подвешены, она с помощью солнца заварила ромашковый чай, охладила его и добавила щепотку свежей мяты. И тут на дорожке появился Сэм.
– Пробки ужасные, – сказал он.
– Что поделаешь, Мабон…[13] – Майя налила чай в чашку. – Туристы падки на такие вещи, – добавила она. – Ты зажигал костер?
– Сегодня утром, около твоего круга в моей роще… В твоей роще, – поправился Сэм, когда Майя выгнула брови. Логан рассеянно опустил руку и погладил Исиду, тершуюся о его ноги. Он заметил новый ошейник с амулетом, на одной стороне которого была вырезана пентаграмма, а на другой – солнечное колесо.
– Новый?
– В честь летнего солнцестояния. – Майя отрезала от буханки кусок хлеба, полила его медом и протянула Сэму. – Я сделала больше, чем требуется от феи.
Он откусил кусочек и обвел взглядом пышный сад. Летний ветерок колыхал высокие стебли, землю покрывало разноцветное море. Прилетела колибри и начала пить нектар из фиолетовых колокольчиков наперстянки.
Алые розы карабкались по шпалере к окну спальни, в которое он когда-то лазил, рискуя свернуть себе шею.
От запаха этих роз у него до сих пор сжималось сердце.
Теперь они сидели в тенистом саду. Взрослые и обремененные такими заботами, которых в детстве не могли себе и представить.
Майя надела платье без рукавов, зеленое, как окружавшая их листва. И ее лицо, прекрасное и спокойное, было совершенно бесстрастным.
– Где мы, Майя?
– В моем саду. Пьем чай с хлебом и медом. Сегодня для этого самый подходящий день. – Она подняла чашку. – Но, судя по твоему настроению, мне следовало подать вино.
Сэм встал и сделал несколько шагов в сторону. Майя знала, что скоро он ей все расскажет. Независимо от того, хочет она слушать или нет. Всего несколько вечеров назад он был весел, шутил и даже уговорил ее искупаться. Но сегодня его окутывала туча.
Он всегда был человеком настроения.
– Сегодня утром мне позвонил отец, – наконец сказал он.
– Ах…
– Ах, – повторил Сэм, ухитрившись произнести односложное слово саркастически. – Он «недоволен моими действиями». Передаю дословно. Я посвящаю местной гостинице слишком много времени и вкладываю в нее слишком много денег.
– Это твоя гостиница.
– Я сказал ему то же самое. Это моя гостиница, мое время и мои деньги. – Сэм сунул руки в карманы. – Но толку я не добился. Мне сказали, что я принимаю необдуманные и опасные финансовые и деловые решения. Его разозлило, что я продал свою квартиру в Нью-Йорке, слишком много вложил в переоборудование гостиницы и прислал на июньское собрание совета директоров своего представителя, а не прибыл лично.
Понимая чувства Сэма, Майя встала и начала растирать ему плечи.
– Мне очень жаль. Неодобрение родителей – вещь неприятная. Непонимание всегда причиняет их детям боль. Даже взрослым.
– «Мэджик-Инн» – наша первая и самая старая собственность. Отец считает, что я приобрел ее с помощью хитрости. Теперь гостиница стала костью, которую он хочет у меня отнять.
– А ты решил не выпускать ее из зубов.
Сэм стукнул кулаком о кулак.
– Верно, будь я проклят. Отец продал бы гостиницу чужим людям еще несколько лет назад, если бы не был обязан сохранить ее как семейное достояние. Он продал мне «Мэджик-Инн» с радостью, но разозлился, когда понял, что я хочу там все переделать.
– Сэм… – На мгновение она прижалась щекой к его спине и снова стала шестнадцатилетней девочкой, утешающей своего мрачного и несчастного возлюбленного. – Иногда с такими вещами приходится мириться.
– Иногда приходится. – Логан повернулся к ней. – Но он никогда не был способен на это. Ни он, ни мать никогда не мирились с моей сущностью. Они всегда стеснялись меня.
Разгневанный и раздосадованный ситуацией, в которой он оказался, Сэм сделал несколько шагов по
