существовал лишь один бог солнца? Их могло быть много, а сам солнечный диск мог означать нечто большее, чем просто солнце.
— Что, например? — поинтересовался Бондиле, впервые после прихода де ла Нуа и Анже оборачиваясь к Мадлен. — Вечно вы, женщины, все усложняете. Пока у нас нет иных сведений, нам волей- неволей следует исходить из предположения, что существует только один бог солнца — Амон, или Ра, или Осирис. — Он выждал немного и, убедившись, что Мадлен не собирается возражать, продолжил: — Отдаю вам должное, вы очень умны, мадам. Не многие представительницы вашего пола обладают такой остротой мышления. Но ваши умозаключения заводят вас иногда чересчур далеко. Мы уже установили, что существует бог солнца по имени Амон, или Амон-Ра. У этого бога есть сын, Гор, изображавшийся в виде сокола. Есть жена и богиня-мать по имени Исида. А многочисленные окрестные храмы только свидетельствуют, как прочно укоренились эти религиозные представления в умах древних египтян. — Его рот растянулся в улыбке, но глаза были холодны.
Мадлен уставилась на носок собственного ботинка, выглядывавшего из-под юбки.
— Вы абсолютно в этом уверены? Ведь с веками что-то могло и меняться?
Бондиле одарил ее самодовольной ухмылкой, которой обычно осаживал не в меру ретивых студентов.
— Спросите себя, изменились ли как-то апостолы со времен основания Церкви? Переменилась ли Троица? Что заставляет вас думать, будто высокоразвитая цивилизация древнего мира не могла поклоняться столь же долговечным богам, сколь долговечны святые и мученики христиан? — Он оглядел притихших коллег и продолжил — Я не хочу сказать, что точка зрения мадам де Монталье лишена всякого смысла, — напротив. Но все наши находки пока что свидетельствуют об очень малочисленном пантеоне. А посему я смею сделать предположение, что наша трактовка религиозной традиции египтян является единственно верной.
Жан Марк захлопал в ладоши.
— Весьма остроумно подмечено, профессор Бондиле. — Он закивал сидящим молча товарищам, словно бы призывая их тоже выразить одобрение.
Де ла Нуа вновь подергал свою бородку.
— Не стану спорить с вами, Бондиле, — произнес раздумчиво он, — но я пока не готов безоговорочно утверждать, что верования древних египтян были именно таковы. Вас удовлетворяют имеющиеся свидетельства о малонаселенности египетского пантеона и о ролевой долговечности его обитателей, но я, видимо, не такой оптимист, как вы. Мне многое известно о традициях древних греков: они не имели единого мнения о богах, каким поклонялись. Так почему же возможное в Греции невозможно в Египте?
Вопрос был риторическим, но, к удивлению де ла Нуа, Жан Марк решился дать на него ответ.
— Исходя из того, что нам известно о древних греках, они не были единым народом. Селились в отдельных городах, каждый из которых считал себя государством. Поэтому вряд ли стоит удивляться, что в каждом греческом городе было собственное представление о ролевых назначениях различных богов. Но Египет — дело другое. Египет всегда отличался целостностью, даже когда его поделили на Верхний и Нижний. Поэтому вполне приемлемо счесть незыблемость египетского пантеона связующей составляющей, обеспечивающей единство страны. — Молодой человек умолк, покраснел и оглянулся на Бондиле.
— Весьма разумный довод, — сказал Бондиле, приканчивая последнюю чашечку кофе. — И подтверждает мою теорию.
— Но нет подтверждений, что она верна, — сказал де ла Нуа. — Должно пройти какое-то время, прежде чем мы удостоверимся, что не ошиблись.
— Конечно-конечно, — закивал Бондиле, довольный, что последнее слово в споре остается за ним. — Но мы отклонимся от цели, если займемся поиском неизвестных богов. — Он посмотрел на Мадлен. — Я не утверждаю, что вы не правы, мадам. Как я уже говорил, вы по-своему рассуждаете очень здраво. Мы просто учтем ваши замечания в дальнейшей работе. — Он подал коллегам знак. — Ладно, пора приниматься за дело. Анже, я хочу, чтобы вы захватили карты, составленные накануне. Будем вносить в них изменения прямо на месте, если что-то найдем. Я не хочу доверяться памяти.
— Отлично, — сказал Анже.
— Что ж, господа, вы готовы? — Вопрос прозвучал невинно, но Мадлен уловила подтекст. И поднялась вместе с мужчинами.
— Я, пожалуй, вернусь домой, а днем присоединюсь к вам. — Она сверкнула фиалковыми глазами, глядя на Бондиле. — Хочу посмотреть, что вы успели в последние несколько дней. Похоже, я многое пропустила.
Бондиле, словно не слыша иронии, звучащей в ее словах, грациозным жестом выразил снисходительное согласие.
— Прекрасно. Это внесет приятное разнообразие в наш монотонный труд.
Мадлен только вздохнула.
— Заранее благодарна вам за будущую экскурсию, — сказала она, пытаясь скрыть раздражение.
Ее так и подмывало накинуться на Бондиле: рассечь его саблей, смести с лица земли пушечным залпом. Или на худой конец, подбить ему глаз точным ударом крепко сжатого кулачка.
Письмо профессора Рено Бенклэра, отправленное из Парижа в Фивы и адресованное Карифу Нумаиру, судье.
«Уважаемый судья Нумаир! Позвольте уверить вас, что профессор Бондиле — человек безукоризненно честный. Его экспедицию поддерживают три наших университета — в надежде, что она обогатит своими достижениями не только французскую, но и мировую науку.
Вы можете полностью доверять как профессору Бондиле, так и его коллегам по экспедиции, ибо отбор кандидатов был тщательным, причем учитывались не только их аналитические способности и опытность, но и моральная чистоплотность. Мы не хотим, чтобы, чье-то скандальное поведение подорвало доверие к научным кругам, изучающим историю вашей великой страны.
Теперь, когда появилась возможность прочесть все надписи, сделанные на памятниках египетской старины, мы особенно заинтересованы в успешном ходе раскопок. Как вы знаете, Франция уже снаряжала экспедиции для замеров и изучения пирамид Гизы, но последние изыскания в Фивах позволяют исследовать самое сердце древней цивилизации.
У вас вызывает беспокойство тот факт, что в экспедиции участвует женщина. Я могу лишь заверить со своей стороны, что мадам де Монталье мне лично знакома. Это добронравная и весьма эрудированная особа. При всей своей молодости она уже получила известность в академических кругах Франции, а ее репутации неутомимого и скрупулезного исследователя старины можно лишь позавидовать. У вас нет причин сомневаться в том, что ее участие в экспедиции продиктовано научной необходимостью, а не чем-либо иным.
Если пожелаете, я попрошу профессора Бондиле регулярно предоставлять вам отчеты о ходе раскопок точно с той же периодичностью, с какой он отправляет их мне и другим лицам, содействующим возглавляемой им экспедиции. Уверен, с его стороны возражений не будет. Кроме того, я с удовольствием предоставлю вам подробные характеристики остальных посланных в Фивы ученых.
Надеясь на наше с вами плодотворное сотрудничество и в дальнейшем, спешу сообщить, что в конце этого года на первом же военном, идущем к Африке корабле, вам будет отправлен в дар груз золотых монет — с гонцом-охранником, который доставит его вверх по реке. Не в наших интересах портить добрые отношения с египетскими властями, уважаемым представителем каковых являетесь в данном случае вы, а посему я прилагаю к письму банковский чек на тысячу фунтов стерлингов для покрытия любых расходов, связанных с вашими наблюдениями за ходом экспедиционных работ (эта сумма не связана с золотом, о котором я упоминал выше). По досадному недоразумению этот чек не был вам выслан ранее — наш университет, как и множество подобных ему крупных организаций, не очень-то поворотлив. Уверен, вы не станете винить членов экспедиции в этой задержке. Тем более что и свою зарплату они получают вовремя далеко не всегда.
Хотя мы по-разному именуем и хвалим Всевышнего, надеюсь, он благословит вас и одарит своей благодатью — ведь досточтимый человек всегда приятен оку Господнему. А нам приятно иметь дело с
