— Но ведь ты очень слаб…
— И все-таки я пойду. Если не будет сил — поползу.
Мы шли по дороге, которую нам показали партизаны. Лес был весь мокрый от только что прошедшего дождя.
Четыре часа дня. Отделение Тяу вместе с огневым подразделением находилось всего в какой-нибудь тысяче метров от Плейме. Небо чистое. Со всех сторон доносился звук вгрызавшихся в землю мотыг.
Незаметно стемнело. Пришел приказ еще приблизиться к позициям противника. Тяу, Ты, Тху, Тханг, Тхань и другие набросили на плечи вещевые мешки, еще раз проверили снаряжение и, крепко сжимая в руках винтовки, друг за другом двинулись вперед.
Заместитель командира роты шел вместе с партизанами впереди, а командир взвода Тхан и Тяу шли в средних рядах.
На фоне звездного неба стали вырисовываться очертания вражеского дота. Поступил приказ остановиться. Товарищ Тхан повторил каждому бойцу его задачи.
Восьмое отделение копало траншеи мотыгами. Здесь, почти рядом с окопами противника, нельзя было создавать большого шума.
Вдруг над вражеским дотом высоко в небо взлетела яркая ракета. Все вокруг осветилось красноватым светом. Бойцы сразу же прекратили работу и взялись за оружие.
— Всем оставаться на местах и внимательно следить за обстановкой, — приказал Тхан.
Противник тем временем стал поливать местность огнем из оружия всех калибров. Следы трассирующих пуль и снарядов терялись за верхушками деревьев. Мины с воем пролетали над головой и взрывались где-то за лесом. Со стороны поста Ти-Хо также послышались звуки стрельбы и разрывов снарядов. Враг начал палить и там.
— Может, это наши части начали?
— Товарищ Тхан, — спросил Тяу, — как обстановка? Тхан показал в сторону вражеского дота и сказал:
— Там находятся пятый дот противника. Их пулемет все время кашляет из своего гнезда и мешает нашему продвижению. Надо заставить его замолчать. Ясно?
— Они, по-моему, в небо стреляют! — послышался голос Тина.
Несколько секунд спустя товарищ Дан объяснил:
— Они действительно стреляют без всякой цели. Стреляют так, для шума. Партизаны рассказывали мне, что противник каждый вечер ведет вот такую беспорядочную перестрелку, хотя ничто не вызывает тревоги.
В ночном небе вспыхнула еще одна ракета. Солдаты противника, находившиеся в укрепленном пункте, проявляли явное беспокойство. Вражеские снаряды рвались целыми очередями. Потом наступила тишина. А через какое-то время все повторялось. Время от времени можно было слышать стрельбу и из Ти-Хо.
Было слышно, как на той стороне переговаривались солдаты. Они, видимо, куда-то шли.
Бойцы восьмого отделения отложили оружие в сторону и снова взялись за мотыги. Где-то совсем рядом хриповатый голос запел известную песню: «…Я стою на южном берегу, стою здесь в любую погоду, но ради кого и ради чего я здесь стою? Почему птица и та знает свою ветку? Почему же тогда мудрый человек не знает, где его родина?»
Тин хлопнул Ты по плечу и спросил:
— Не нашу ли песню они поют?
— Почему нашу? Они поют какую-то южновьетнамскую.
— Нет, это наша песня.
В этот момент с противоположной стороны тоже донеслись звуки песни: «Я стою на берегу у моста Хиен-Лыонг.[14] Сегодня вечером я выйду на берег и буду долго-долго смотреть на другую сторону, туда, где находится моя родина…»
— Слышишь?! И ты считаешь, что это не наша песня?
— Откуда они могут знать наши песни?
— Они могут слышать их в передачах нашей радиостанции.
И вдруг в звездное ночное небо взвился высокий женский голос. Он пел на северном диалекте и был чист и нежен. Все замолчали, с наслаждением слушая песню любимого Северного Вьетнама, и она проникала глубоко в душу каждого слушателя. Послышался голос товарища Тхана:
— Ну достаточно, товарищи. Когда победим и вернемся домой, тогда устроим концерт и послушаем наши любимые песни.
— Кто знает, сколько всего самолетов мы сбили? — спросил кто-то.
— Сегодня вечером я слышал, что всего сбито шестьсот шестьдесят девять, — ответили ему.
— Значит, сегодня сбили одиннадцать.
— Мы бьем врага — и на земле и в воздухе. Американские захватчики уже на собственной шкуре почувствовали силу вьетнамского кулака.
— Это верно. Но бить марионеток — значит бить американцев, и, наоборот, бить американцев — значит громить марионеточную армию.
Вдалеке вновь послышались звуки канонады.
Тяу толкнул Ты в бок и спросил:
— Послушай, вроде наши стреляют.
Из вражеского дота послышался голос солдата:
— Где это стреляют? Как будто ниже Тан-Лака. Может, это партизаны? Вроде их винтовки. Слышишь?
Тхан спросил Тяу:
— Сколько времени? Мы же должны наладить связь с соседями.
— Мои часы уже устали. Сейчас, наверное, девять часов. Почему мы так долго сидим здесь?
— Спокойно, спокойно. Скоро начнется. Отделение энергично копало траншеи и строило укрытия.
Наконец получен приказ «Приготовиться!». Завыли мины. Они пролетали над нашими головами и затем взрывались в стане врага.
— Начался артиллерийский налет, — заметил Тяу.
Вдруг огромный столб пламени поднялся вверх, и сокрушительный взрыв потряс небо. Послышался треск ломающегося кирпича и черепицы. Пламя быстро росло… Снова взрыв!..
— Точно в цель! — воскликнул кто-то.
— Почему же они не отвечают? Наверное, попрятались в убежища.
— Приготовить взрывчатку! — приказал Дан.
Тхан взвалил на спину большой сверток с динамитом. Ты последовал его примеру. Все трое двинулись вперед. Тяу дал очередь по доту, а Тхан размахнулся и с силой бросил самодельную гранату. Раздался взрыв. Вслед за ним новый взрыв от брошенной Ты гранаты потряс воздух. Через несколько минут друзья вернулись к своим.
А в стане, врага разгорался и поднимался к небу яркий столб пламени.
Тхан подбежал к Дану и спросил:
— Еще надо взрывать?
— Пока нет. Проход в заграждениях сделан?
— Сделан.
— Пойду посмотрю. — И с этими словами Дан пополз вверх.
Со стороны Ти-Хо доносились звуки стрельбы. Это наши вели огонь по противнику. Спустя пять минут в небо взлетело несколько красных сигнальных ракет. Это означало, что противник в Ти-Хо уничтожен. А когда ракеты погасли, небо и земля стали казаться еще более черными и молчаливыми.
— Дот уже разрушен? — спросил Тяу Тхана.
— Уничтожен водоем с запасами воды и несколько блокгаузов, — ответил тот.
— В Ти-Хо бой уже кончается. А здесь еще в полном разгаре.
