их, а в том, чтобы они присоединились к нему. Они ему, на самом деле, не требовались, это он был им нужен.
Он закрыл глаза и повернул камень в руке три раза.
Он знал, что случилось, потому что услышал тихое движение вокруг себя, вызванное хрупкими телами, которые двигались по усыпанной ветками опушке, отмечающей край леса. Он открыл глаза и осмотрелся.
Как он мог видеть, они не были ни привидениями, ни по-настоящему живыми. Более всего они напоминали Риддла, вышедшего из дневника много времени тому назад: тогда он был памятью, ставшей почти телом. Они в большей степени походили на призраков, чем на живых людей; они двигались к нему. И на каждом лице была улыбка любви.
Джеймс был точно такого же роста, как и Гарри, в той же одежде, в которой умер. Его волосы были неопрятны и взъерошены, а очки немного кривыми, как у мистера Уизли.
Сириус был высоким и красивым, более молодым, чем Гарри видел его при жизни. Он размашисто шагал, с изяществом держа руки в карманах, на лице играла усмешка.
Люпин тоже выглядел моложе и менее потрёпан, его волосы были гуще и темнее. Казалось, что он счастлив вернуться в это знакомое место, место многочисленных юношеских скитаний.
Улыбка Лили была самая широкая из всех. Она откинула назад длинные чёрные волосы и потянулась к нему; её зелёные, как и у него, глаза с жадностью изучали его лицо, как будто она никогда не сможет насмотреться.
— Ты был таким храбрым.
Он не мог говорить. Его глаза наслаждались ею. Он был готов — вот так всю жизнь стоять и смотреть на неё. И больше ему ничего не нужно.
— Ты так близко, — сказал Джеймс. — Очень близко. Мы… так гордимся тобой.
— Это больно?
Детский вопрос сорвался с губ Гарри прежде, чем он смог сдержаться.
— Умирать? Нисколько, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем заснуть.
— И он хотел, чтобы это было быстро. Он всегда этого хотел, — отозвался Люпин.
— Я не хотел, чтобы вы умерли, — проговорил Гарри. Эти слова вырвались помимо его воли. — Все вы. Мне так жаль…
Он обращался более всех к Люпину, умоляюще глядя на него.
— … после того как у вас родился сын… Ремус, мне так жаль…
— Мне тоже жаль, — ответил Люпин. — Жаль, что я никогда его не узнаю… но он будет знать, как я умер, и надеюсь, что он поймёт. Я старался сделать мир, в котором он будет жить, более счастливым.
Холодный ветер, идущий, казалось, прямо из сердца леса, взъерошил чёлку Гарри. Он знал, что они не скажут ему идти, что это должно быть его решение.
— Вы останетесь со мной?
— До самого конца, — уверил Джеймс.
— Они не смогут вас увидеть? — спросил Гарри.
— Мы часть тебя, — ответил Сириус. — Невидимая для остальных.
Гарри поглядел на свою мать.
— Будь поближе ко мне, — попросил он тихо.
И он двинулся в путь. Холод дементоров не победил его: он прошёл сквозь него со всей компанией, и они защищали его как патронусы. И вместе они прошли сквозь старые деревья, растущие так близко друг к другу, что их ветки сплелись, а узловатые корни путались под ногами. Гарри всё сильнее запахивал плащ, шагая в темноте всё глубже и глубже в лес, не зная, где точно находится Волдеморт, но уверенный, что сможет найти его. Перед ним, почти не слышно, шагали Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие придавало ему храбрости, и он мог заставить себя передвигать ноги шаг за шагом.
Его тело и душа казались сейчас странно разделёнными: его части тела двигались сами по себе, без осознанных инструкций, как будто он был не водителем, а пассажиром в теле, которое собирался покинуть. Мёртвые, идущие впереди него через лес, были сейчас более реальны для него, чем живые, оставшиеся в замке: Рон, Гермиона, Джинни и все остальные были для него как призраки, потому что он оступился и скользил к концу жизни, к Волдеморту…
Глухой стук и шёпот: какое-то существо возилось неподалеку. Гарри остановился под плащом, оглядываясь и прислушиваясь. Его родители и Люпин с Сириусом тоже остановились.
— Где-то здесь, — раздался грубый шёпот почти рядом. — У него есть плащ- невидимка. Может быть…?
Две фигуры появились из-за соседнего дерева. Их палочки вспыхнули, и Гарри увидел Яксли и Долохова, глядящих в темноту, непосредственно туда, где стояли Гарри, его мама с папой и Сириус с Люпиным. Очевидно, они не смогли ничего увидеть.
— Я определённо что-то слышал, — сказал Яксли. — Ты думаешь, животное?
— Этот тупоголовый Хагрид держал здесь целую кучу дряни, — ответил Долохов, глядя через плечо.
Яксли посмотрел на часы.
— Время почти истекло. Поттер истратил свой час. Он не пришёл.
— Лучше вернуться, — проговорил Яксли. — Узнать, каков теперь будет план.
Они развернулись и пошли в глубь леса. Гарри последовал за ними, зная, что они приведут его точно туда, куда ему надо. Он посмотрел в сторону: его мать улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.
Так они шли не более минуты, пока Гарри не увидел свет впереди, и Яксли с Долоховым, остановившихся на расчищенном участке, в котором Гарри узнал место, где когда-то жил монстр Арагог. Остатки огромной паутины ещё были здесь, но толпа его потомков была вытеснена пожирателями смерти, убившими их прародителя.
Посередине поляны горел огонь, его мерцающий свет падал на толпу тихих, настороженных пожирателей смерти. Некоторые из них были всё ещё в масках и капюшонах, другие открыли лица. Двое гигантов сидели с краю, отбрасывая массивные тени на поляну; их лица были жестокими и, подобно скалам, грубо высеченными. Гарри увидел Фенрира, прячущегося и грызущего длинные ногти; высокого блондина Роула, прикладывающего что-то к своей окровавленной губе. Он видел Люциуса Малфоя, который выглядел побеждённым и испуганным, и Нарциссу, чьи глаза впали и были полны мрачного предчувствия.
Все глаза были устремлены на Волдеморта, который стоял неподвижно, наклонив голову и обхватив белыми пальцами Старейшую палочку. Он, возможно, молился или что-то тихо подсчитывал в уме, и Гарри, остановившемуся на краю поляны, нелепо подумалось о ребёнке, водящем в прятки. Позади его головы, подобно чудовищному нимбу, скручиваясь и извиваясь, плавала в своей блестящей, очаровательной клетке огромная змея Нагини.
Когда Долохов и Яксли присоединились к кругу, Волдеморт поднял глаза.
— Никаких признаков его, мой Лорд, — произнёс Долохов.
Выражение лица Волдеморта не изменилось. Красные глаза, казалось, горели в свете огня. Медленно он потянул Старейшую палочку между пальцев.
— Мой Лорд…
Заговорила Беллатрикс: она сидела ближе всех к Волдеморту, взъерошенная, её лицо было немного окровавлено, но в остальном она была невредима.
Волдеморт поднял руку, жестом останавливая её, и она замолчала, продолжая смотреть на него с боготворящим обожанием.
— Я думал, он придёт, — сказал Волдеморт высоким чистым голосом, его глаза смотрели на прыгающий огонь. — Я ожидал, что он придёт.
Все молчали. Они выглядели такими же испуганными, как Гарри, чьё сердце бешено колотилось в груди, как бы желая выскользнуть из тела, которое он собирался покинуть. Его руки вспотели, пока он снимал плащ-невидимку и запихивал её под одежду вместе с палочкой. Он не хотел, чтобы у него возникло желание бороться.
— Я думаю… это было… ошибкой, — закончил Волдеморт.
— Ты не ошибся.
Гарри сказал это так громко, как смог, со всей силой, которую смог собрать: он не хотел выглядеть испуганным. Воскрешающий камень выскользнул из его оцепеневших пальцев, и когда он вышел вперёд к огню, то краем глаза заметил, как исчезают его родители, Сириус и Люпин. В этот момент он почувствовал, что ничто не имеет значения, кроме Волдеморта. Это дело только их двоих.
Иллюзия развеялась так же быстро, как и возникла. Гиганты заревели, когда пожиратели смерти поднялись вместе: было много криков, удивления и даже смеха. Волдеморт застыл на месте, но его красные глаза нашли Гарри, и он смотрел, как Гарри двигается к нему, с пустыми руками: только огонь был между ними.
Тут раздался вопль:
— Гарри! Нет!
Он обернулся: Хагрид был скручен и привязан к ближайшему дереву. Его огромное тело встряхнуло ветви наверху, когда он отчаянно дёрнулся.
— Нет! Нет! Гарри, зачем ты…
— Тихо! — вскричал Роул и щёлкнул палочкой, заставляя Хагрида замолчать.
Беллатрикс, вскочив на ноги, нетерпеливо глядела то на Волдеморта, то на Гарри, её грудь вздымалась. Единственными движущимися вещами были огонь и змея, скручивающаяся и раскручивающаяся в блестящей клетке позади головы Волдеморта.
Гарри чувствовал свою палочку у себя на груди, но не сделал попытки достать её. Он знал, что змея была под хорошей защитой, знал, что если он сможет направить палочку на Нагини, пятьдесят проклятий поразят его. Тем не менее, Волдеморт и Гарри смотрели друг на друга, и теперь Волдеморт, наклонив голову немного в сторону, рассматривал мальчика, стоящего перед ним, и странная безрадостная улыбка витала на его безгубом лице.
— Гарри Поттер, — сказал он очень мягко. Его голос был похож на часть шипящего огня. — Мальчик, который выжил.
Никто из пожирателей смерти не двигался. Они ждали, всё ждало. Хагрид боролся, Беллатрикс задыхалась, а Гарри необъяснимо думал о Джинни, о её сверкающем взгляде, и ощущал её губы на своих…
Волдеморт поднял свою палочку. Его голова была всё ещё наклонена в сторону, как у любопытного ребёнка, размышляющего, что случится, если он продолжит. Гарри снова посмотрел в красные глаза и приготовился, что это случится сейчас, быстро, пока он может стоять, прежде чем потеряет контроль, прежде чем выдаст свой страх…
Он видел движение губ и вспышку
