Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

зелёного света — и всё исчезло.[34]

Глава 35. Кингс-Кросс

Он лежал лицом вниз, вслушиваясь в тишину, и был совершенно один. Никто не смотрел. Никого больше не было. Он не был полностью уверен, что пришёл в себя.

Много позднее, или совсем сразу, он понял, что он, должно быть, существует, что он, должно быть, больше, нежели бестелесная душа, потому что он лежал, определённо лежал, на какой-то поверхности. Соответственно, он всё ещё обладал чувством осязания, и то, на чём он лежал, тоже существовало.

Как только Гарри пришёл к такому заключению, то осознал, что он голый. Но поскольку он был уверен в том, что находится в полном одиночестве, то это обстоятельство его не обеспокоило, однако несколько озадачило. Он задумался, а способен ли он, если уж он может чувствовать, и видеть. Открыв их, он выяснил, что у него есть глаза.

Он лежал в светлом тумане. Впрочем, туман этот отличался от всех виденных им ранее. Окружающая его действительность не была скрыта за мутной дымкой, скорее, эта дымка ещё не превратилась в окружающую обстановку. Пол, на котором он лежал, казался белым; он не был ни тёплым, ни холодным, просто присутствовало что-то плоское, пустое, на чём можно было находиться.

Он сел. Его тело выглядело невредимым. Он дотронулся до лица: он больше не носил очки.

Затем сквозь бесформенную пустоту, окружавшую его, до него донёсся звук: слабый, тихий шум чего-то, что билось, стучало, боролось. Звук вызывал жалость, хоть и был несколько безобразным. Появилось неприятное чувство, будто он подслушивал что-то тайное, постыдное.

Впервые ему захотелось быть одетым.

Едва это желание родилось в его голове, неподалёку появилась одежда. Он взял мантию и надел её: она была сухой, чистой и тёплой. Это было удивительно, что она просто так возникла из ниоткуда в ту же секунду, как он захотел её…

Он стоял, оглядываясь по сторонам. Был ли он в большой Комнате по требованию? Чем дольше он смотрел, тем больше мог увидеть. Прямо над ним в лучах света сверкала большая стеклянная купольная крыша. Возможно, это был замок. Всё было тихим и спокойным, не считая этих странных звуков, похожих на стоны и удары, источник которых был скрыт туманом…

Гарри медленно повернулся на месте, и, казалось, всё окружающее появлялось прямо на его глазах. Просторное открытое пространство, светлое и чистое, зал гораздо больше Главного зала Хогвартса, с этой прозрачной стеклянной купольной крышей. Было совсем пусто. Он был здесь один, не считая…

Он отступил назад. Он увидел то, что издавало те звуки. По форме оно напоминало маленького голого ребёнка, свернувшегося на земле: его кожа была изранена и кровоточила, как будто она и вовсе была содрана. Это нечто, содрогаясь, лежало под стулом, где и было оставлено, ненужное, убранное с глаз долой, задыхающееся.

Гарри боялся этого. Ему не хотелось приближаться к этому существу, каким бы маленьким, слабым и раненым оно ни было. Тем не менее он медленно подошёл ближе, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Вскоре он приблизился настолько, что мог потрогать его рукой, но не мог себя заставить сделать это. Он чувствовал себя трусом. Он должен утешить это, но оно отталкивало его.

— Ты не в состоянии помочь.

Он обернулся. Бодрой и уверенной походкой к нему шёл Альбус Дамблдор в широкой мантии цвета ночного неба.

— Гарри! — он широко раскинул в стороны руки, и они обе были целыми, белыми и невредимыми. — Ты замечательный мальчик. Ты храбрый, храбрый мужчина. Давай пройдёмся.

Ошарашенный, Гарри последовал за Дамблдором, который широким шагом двинулся от того места, где лежал стонущий ребёнок с содранной кожей, к двум стульям, которых Гарри раньше не замечал, расположенным немного поодаль, под высоким сверкающим потолком. Дамблдор сел на один из них, Гарри опустился на другой, вглядываясь в лицо своего старого директора. Длинные, серебристые волосы и борода Дамблдора, пронзительно голубые глаза за стёклами очков в форме полумесяцев, нос с горбинкой — всё было таким, каким он помнил. И всё равно…

— Но Вы же умерли, — промолвил Гарри.

— О, да, — спокойно отозвался Дамблдор.

— Значит… я тоже умер?

— А, — произнёс Дамблдор, улыбаясь ещё шире. — Вот это вопрос, да? Вообще, дорогой мальчик, я думаю, нет.

Они посмотрели друг на друга, старик по-прежнему сиял.

— Нет? — повторил Гарри.

— Нет, — подтвердил Дамблдор.

— Но… — Гарри машинально поднёс руку к шраму в форме молнии. Кажется, его больше не было. — Но я должен был умереть… Я не защищался! Я хотел позволить ему убить меня!

— А в этом, — сказал Дамблдор, — я думаю, и есть вся разница.

Дамблдор словно излучал счастье, как свет, как огонь. Гарри никогда не видел этого человека настолько явно и очевидно довольным.

— Объясните, — попросил Гарри.

— Но ты же уже знаешь, — сказал Дамблдор. Он сцепил пальцы рук.

— Я позволил ему убить себя, — начал Гарри. — Так?

— Так, — кивнул Дамблдор. — Продолжай!

— И часть его души, которая во мне…

Дамблдор кивнул с ещё большей радостью, как будто подталкивая Гарри вперёд, с лучезарной ободряющей улыбкой на лице.

— … она исчезла?

— О, да! — сказал Дамблдор. — Да, он уничтожил её. Твоя душа теперь целиком и полностью твоя, Гарри.

— Но тогда…

Он глянул через плечо туда, где дрожало под стулом маленькое, искалеченное существо.

— Что это, профессор?

— Что-то за пределами нашей помощи, — ответил Дамблдор.

— Но если Волдеморт использовал Смертельное Проклятие, — начал Гарри снова, — и в этот раз никто не умер ради меня… как я могу быть жив?

— Я думаю, ты знаешь, — сказал Дамблдор. — Вспомни. Вспомни, что он сделал, в своём невежестве, в своей алчности и жестокости.

Гарри задумался. Его взгляд скользил по окрестностям. Если они, действительно, находились во дворце, то он был странным — со стульями, стоящими небольшими рядами, и встречающимися время от времени перилами. И всё же, кроме его и Дамблдора и того скорчившегося существа, здесь никого не было. Вдруг ответ безо всяких усилий соскользнул с его губ:

— Он взял мою кровь, — проговорил Гарри.

— Именно! — откликнулся Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с её помощью своё тело! Твоя кровь в его венах, Гарри, защита Лили внутри вас обоих! Он добился того, что ты жив, пока жив он!

— Я жив… пока жив он? Но я думал… Я думал, всё совсем иначе! Я думал, мы оба должны умереть? Или это одно и то же?

Его сбил с мысли звук стонов и ударов, исходящий от мучающегося существа позади них, и Гарри снова обернулся в ту сторону.

— Вы уверены, что мы ничего не можем сделать?

— Возможности помочь нет.

— Тогда объясните… больше, — попросил Гарри, и Дамблдор улыбнулся:

— Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который он и не собирался создавать. Он сделал свою душу настолько неустойчивой, что она распалась на части, когда он совершал эти акты запредельной жестокости: убийство твоих родителей, попытка убить ребёнка. Но осталось после этого ещё меньше, чем он думал. Он потерял там не только своё тело. Он потерял часть себя, заключённую теперь в тебе, его предполагаемой жертве, которой удалось спастись. Но его осведомлённость оставалась ужасающе неполной, Гарри! В том, чему он не придаёт значения, он даже не утруждает себя разобраться. В детских сказках и сказках домовых эльфов, в любви, преданности и чистоте Волдеморт не понимает ничего, он не знает об этом. Ничего. То, что они все обладают силой, превосходящей его собственную, силой за гранью любой магии — это правда, так и не осознанная им. Он взял твою кровь в надежде, что она сделает его сильнее. Он поместил в своё тело маленькую часть того волшебства, которое наложила на тебя мать, умерев ради тебя. Его тело не даёт её жертве исчезнуть, и пока существует это волшебство, существуешь и ты, существует и одна последняя надежда Волдеморта относительно него самого.

Дамблдор улыбнулся Гарри, Гарри же уставился на него в ответ.

— И Вы знали это? Вы знали… всё это время?

— Я догадывался. А мои догадки оказывались, как правило, верными, — счастливо произнёс Дамблдор, и они сидели в тишине, казалось, очень долго, в то время как существо позади них продолжало скулить и вздрагивать.

— Есть ещё, — вспомнил Гарри. — Есть ещё вопрос. Почему моя волшебная палочка победила ту, которую взял он?

— Что касается этого, я ни в чём не уверен.

— Тогда выскажите предположение, — попросил Гарри, и Дамблдор засмеялся.

— Тебе нужно понять, Гарри, что ты и Лорд Волдеморт вместе испытали на себе сферы магии, до настоящего времени неизвестные и неисследованные. Но вот что, я думаю, произошло? И это беспрецедентный случай, и едва ли хотя бы один создатель волшебных палочек мог предсказать или объяснить это Волдеморту. Сам того не желая, как ты теперь уже знаешь, Лорд Волдеморт, вернувшись в человеческое обличие, вдвое увеличил связь между вами. Часть его души по-прежнему была заключена в тебе, и, думая стать сильнее, он поместил частичку пожертвования твоей матери внутри себя. Если бы он мог понять последствия и невероятную силу этой жертвы, он бы, наверное, не посмел притронуться к твоей крови… но в случае, если бы он был в состоянии понять это, он бы не мог быть Лордом Волдемортом и не мог бы вовсе никого никогда убивать. Усилив эту двухстороннюю связь, скрепившую ваши судьбы настолько прочно, насколько когда- либо в истории магии были объединены два волшебника, Волдеморт решил атаковать тебя с помощью