вот что, — продолжил Билл. — Если вы заключили с Грипхуком какую-либо сделку, в особенности если эта сделка включает в себя какие-то ценности, вы должны быть предельно осторожны. Понятия гоблинов о правах собственности, оплате и вознаграждении отличаются от наших.
Гарри почувствовал, как в нём проснулось беспокойство: будто внутри него вдруг зашевелилась маленькая змея.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— Мы говорим о совершенно чуждых существах, — ответил Билл. — Сделки между волшебниками и гоблинами были сложными и рискованными на протяжении многих веков… но тебе всё это известно из Истории магии. Виноваты обе стороны, я никогда не скажу, что волшебники безгрешны. Однако же среди гоблинов распространено мнение, которому, возможно, в большей степени подвержены те из них, которые работают в Гринготтсе, что волшебникам нельзя доверять, когда дело касается золота или сокровищ, что они не признают прав гоблинов.
— Я признаю… — начал Гарри, но Билл покачал головой.
— Ты не понимаешь, Гарри, это нельзя понять, не прожив какое-то время с ними. Для гоблина настоящим и полноправным владельцем любой вещи является её создатель, а не покупатель. В их глазах все сделанные гоблинами предметы по праву принадлежат им.
— Но если вещь была куплена…
— … тогда они считают её арендованной тем, кто заплатил деньги. Но у них большие проблемы с передачей сделанных гоблинами вещей от одного волшебника к другому. Ты видел лицо Грипхука, когда на его глазах передавалась тиара. Он не одобряет этого. Уверен, что он, как и наиболее радикальные из них, думает, что она должна быть возвращена им, как только умер человек, который её приобрел. Нашу традицию хранить сделанные ими объекты, передавая их из поколения в поколение безо всякой платы, они считают почти воровством.
Гарри охватило странное подозрение: а не догадывался ли Билл о гораздо большем, нежели он хотел показать?
— Я всего лишь говорю, — подытожил Билл, уже коснувшись рукой двери, ведущей в гостиную, — будьте осторожны с тем, что обещаете гоблинам, Гарри. Даже пробраться в Гринготтс не так опасно, как нарушить обещание, данное гоблину.
— Ясно, — сказал Гарри, когда Билл открыл дверь, — спасибо. Я это учту.
Как только он вслед за Биллом присоединился к остальным, его посетила дурацкая мысль, порождённая, без сомнения, выпитым вином: похоже, он станет таким же безответственным крёстным для Тедди Люпина, каким для него был Сириус Блэк.[25]
Глава 26. Гринготтс
Планы были разработаны, приготовления закончены: в маленькой спальне в стеклянном флакончике, примостившемся на каминной доске, лежал длинный вьющийся чёрный волос, снятый со свитера Гермионы после её посещения поместья Малфоев.
— И ты будешь использовать её настоящую палочку, — Гарри кивнул на палочку из грецкого ореха. — Я полагаю, так будет более убедительно.
Вид у Гермионы был испуганный, словно эта палочка могла ужалить или укусить, стоит только прикоснуться.
— Я ненавижу эту вещь, — проговорила она, понизив голос. — На самом деле ненавижу. У меня такое чувство… она вредная, она не станет правильно работать у меня… в ней как будто частичка ЕЁ.
Гарри помнил, как Гермиона не придала значения его ненависти к терновой палочке, упорно настаивала, что он сочиняет, будто она работает не так, как его собственная, и внушала, что надо просто попрактиковаться. Он решил не повторять ей её же совет, к тому же не время было возражать перед попыткой набега на Гринготтс.
— Ну, она, наверно, всё-таки поможет тебе войти в образ, — уговаривал Рон. — Думай о сделанном палочкой!
— Так я об этом и говорю! — вспылила Гермиона. — Этой палочкой пытали родителей Невилла и, кто знает, сколько ещё людей! Этой палочкой убили Сириуса!!!
Об этом Гарри не задумывался. Он взглянул на палочку, и у него возник зверский порыв разломать её, разрубить пополам мечом Гриффиндора, прислоненным к противоположной стене.
— Я скучаю по своей палочке, — жалобно пробормотала Гермиона. — Если бы мистер Олливандер сделал другую и мне тоже…
Этим утром мистер Олливандер прислал новую палочку Луне. Как раз сейчас девушка была на лужайке, изучая в лучах заходящего солнца возможности палочки. Дин, лишившийся из-за похитителей своей палочки, уныло наблюдал за ней.
Гарри бросил взгляд на палочку из боярышника, не так давно принадлежавшую Драко Малфою. То, что она работает не хуже палочки Гермионы, стало для него приятным сюрпризом. Вспомнив, что говорил Олливандер о таинственных свойствах палочек, Гарри подумал, что знает, в чём проблема Гермионы — она не смогла добиться преданности от ореховой палочки, потому что не взяла её лично у Беллатрикс.
Дверь спальни отворилась, и вошёл Грипхук. Гарри инстинктивно схватился за рукоять меча, придвигая его к себе, но сразу же пожалел об этом. Он мог поклясться, что гоблин заметил это. Стремясь замять этот неловкий момент, он сказал:
— Мы только что всё проверили, Грипхук. Мы сказали Биллу и Флёр, что уезжаем завтра утром, и просили не провожать нас.
Они настаивали на этом пункте, потому что Гермиона собиралась перед уходом преобразиться в Беллатрикс. Меньше всего им хотелось, чтобы Билл и Флёр знали или хотя бы подозревали о том, что они намерены сделать. Они также объяснили, что не вернутся, и, поскольку старая палатка Перкинса была утрачена той ночью, когда похитители нашли их, Билл дал им другую. Она была втиснута в украшенную бисером сумочку, которую — Гарри был поражён, когда узнал — Гермиона спасла от похитителей простым способом — запихнув в носок.
Сознавая, что будет скучать по Биллу, Флёр, Луне и Дину, не говоря уже о домашнем уюте, которым они наслаждались последние несколько недель, Гарри с нетерпением ждал, когда они покинут Шелл-Коттедж. Он устал от необходимости постоянно оглядываться, чтобы их никто не подслушал, когда они совещаются в маленькой тёмной спальне. Больше всего он страстно желал избавиться от Грипхука. Однако, когда и где они точно смогут отделаться от гоблина, не отдавая ему меча Гриффиндора, оставалось загадкой, ответа на которую у Гарри не находилось. Было невозможно придумать, как они собираются это сделать, потому что гоблин редко оставлял Гарри, Рона и Гермиону одних вместе более, чем на пять минут.
— Моя мама могла бы у него поучиться, — ворчал Рон, когда длинные пальцы гоблина снова появлялись из-за двери.
Помня предупреждение Билла, Гарри не мог не видеть, что Грипхук следил за ними, опасаясь обмана. Поскольку Гермиона очень неодобрительно отнеслась к идее надувательства, Гарри оставил попытки обсуждать это с ней, а Рона в редкие моменты, свободные от общества Грипхука, хватало лишь на то, чтобы выдать: «Будем действовать экспромтом, приятель».
Гарри ужасно спал этой ночью. Пробудившись ранним утром, он вспоминал ощущения, которые испытывал ночью накануне вылазки в Министерство Магии, — ту решительность, почти волнение. Теперь же он чувствовал толчки тревожного, ноющего страха. Он никак не мог избавиться от опасений, что их затея не удастся. Он постоянно повторял себе, что их план хорош, что Грипхук знает, с чем им придётся столкнуться, что они хорошо подготовились ко всему, но всё равно тревожился. Пару раз он слышал, как ворочается Рон, и мог бы поклясться, что тот тоже не спит. Но им приходилось делить гостиную с Дином, поэтому Гарри помалкивал.
Для него стало облегчением, когда наступило шесть утра и они, наконец, выскользнули из спальных мешков, оделись в полутьме и незаметно выбрались в сад, где их должны были встретить Гермиона и Грипхук. Рассвет был прохладным, но безветренным, на дворе стоял май. Гарри смотрел вверх, на звёзды, мерцающие в тёмном небе, и слушал море, бьющееся о камни утёса. Он знал, что будет скучать по этому звуку.
Маленькие зелёные ростки пробивались через красную землю на могиле Добби. Ещё год — и холм будет покрыт цветами. Белый камень с высеченным на нём именем эльфа уже приобрёл выветренный вид. Гарри понимал, что вряд ли они нашли бы более красивое место, чтобы похоронить Добби, но испытывал скорбную боль от мысли, что ему придётся покинуть его. Глядя на могилу, он снова и снова пытался представить, откуда эльф узнал, куда надо идти, чтобы спасти их. Его пальцы рассеянно потянулись к маленькому мешочку, всё ещё подвешенному на шее, в котором прощупывался острый осколок зеркала, где — он был уверен — он видел глаз Дамблдора. Звук открывающейся двери заставил его обернуться.
Беллатрикс Лестрейндж шагала к ним через лужайку в сопровождении Грипхука. На ходу она прятала маленькую, украшенную бисером, сумочку во внутренний карман одной из поношенных мантий, захваченных с Гриммаулд Плейс. Хотя Гарри знал, что это на самом деле Гермиона, он не смог сдержать дрожи ненависти. Она была выше него, длинные чёрные волосы волной колыхались за её спиной, взгляд, полуприкрытый тяжёлыми веками, презрительно остановился на нём. Но когда она заговорила низким голосом Беллатрикс, он услышал Гермиону:
— Она на вкус отвратительнее, чем Гурдирутс! Ладно, Рон, иди ко мне, я сделаю из тебя…
— Хорошо, но помни, я не люблю длинные бороды.
— Ради Бога, это не для красоты.
— Но это бы не помешало! И мне нравятся носы покороче. Постарайся сделать это так, как ты делала в прошлый раз.
Гермиона вздохнула и принялась за работу, что-то бормоча с придыханием, когда изменяла различные черты внешности Рона. Он должен был получить полностью поддельную личность, тогда как, они надеялись, зловредная аура, распространяемая Беллатрикс, защитит их. Тем временем Гарри и Грипхук должны были спрятаться под
