справлялся… пока не приехал он.
И тут на лице Аберфорта появилось опасное выражение.
— Гринделвальд. Наконец мой брат нашёл себе равного, с кем он мог разговаривать. Такого же умного и талантливого, как и он сам. Тогда уход за Арианой отошёл на последнее место. Они обсуждали планы по созданию нового волшебного порядка, искали реликвии или что-то ещё, очень их интересующее. Великие планы во имя процветания всего волшебного мира… Что значила одна заброшенная девочка, когда Альбус трудился на всеобщее благо? Но несколько недель спустя мне это надоело. Подошло время, мне пора было возвращаться в Хогвартс, и я сказал им обоим в лицо, как сейчас вам…
Аберфорт взглянул сверху вниз на Гарри, и было легко представить его подростком, злым и жёстким, противостоящим старшему брату.
— Я сказал ему: лучше брось всё сейчас. Ты не можешь взять её с собой, она не в том состоянии. Куда бы ты ни планировал отправиться, когда вы ведёте свои умные беседы, ты не сможешь взять её с собой. Ему не понравились мои слова.
Глаза Аберфорта на мгновение закрылись под линзами очков, вновь став белыми и слепыми.
— Гринделвальду они совсем не понравились. Он разозлился. Сказал мне, что я веду себя как глупый ребёнок, пытаясь встать на пути своего гениального брата… И как я не понимаю, что мою бедную сестру больше не придётся прятать, когда они изменят мир, когда волшебникам больше не придётся скрываться, когда магглы будут знать своё место? Разразился спор… Я достал палочку, он достал свою. И лучший друг моего брата применил против меня проклятие
С лица Аберфорта сошла краска, будто он получил смертельную рану.
— Я думаю, она хотела помочь, но не знала точно, что делает. И я не знаю, кто из нас сделал это, это мог быть любой… Она погибла.
Его голос сорвался на последнем слове, и он упал в ближайшее кресло. Лицо Гермионы было мокрым от слёз, а Рон был почти таким же бледным, как Аберфорт. Гарри же испытывал лишь отвращение. Он предпочёл бы ничего не слышать об этом, предпочёл бы стереть всё это из памяти.
— Мне так… Мне так жаль, — прошептала Гермиона.
— Ушла, — прохрипел Аберфорт. — Ушла навеки.
Он вытер нос рукавом и прочистил горло.
— Конечно, Гринделвальд исчез. У него уже был открыт счёт, в его собственной стране, и он совсем не хотел, чтобы Ариана тоже оказалась на этом счету. А Альбус был свободен, не так ли? Он освободился от тяжкой ноши — своей сестры. Он стал свободен для того, чтобы стать величайшим волшебником в…
— Он никогда не был свободен, — прервал его Гарри.
— Прошу прощения? — вскинулся Аберфорт.
— Никогда, — повторил Гарри. — Той ночью, когда Ваш брат погиб, он выпил зелье, которое сделало его безумным. Он кричал, умолял кого-то невидимого: «Не трогайте их, пожалуйста… лучше бейте меня!»
Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал подробности того, что случилось на острове, в центре озера. События, которые произошли после, когда они с Дамблдором вернулись в Хогвартс, полностью затмили воспоминания об этом.
— Он думал, что находится в прошлом, с вами и Гринделвальдом. Я знаю, что он так думал, — Гарри вспомнил умоляющий шёпот Дамблдора. — Ему казалось, что он видит, как Гринделвальд причиняет боль Вам и Ариане… Для него это было мучением. Если бы Вы видели его тогда, Вы бы не сказали, что он был свободен.
Аберфорт, казалось, полностью погрузился в разглядывание своих узловатых, испещрённых венами, рук. После долгой паузы он произнёс:
— Как ты можешь быть уверенным, Поттер, что мой брат интересовался тобой больше, чем всеобщим благом? Как ты можешь быть уверен, что ты не был для него расходным материалом, каким стала моя маленькая сестрёнка?
В сердце Гарри словно вонзили ледяной осколок.
— Я не верю в это! Дамблдор любил Гарри! — вскрикнула Гермиона.
— Почему тогда он не велел ему спрятаться? — парировал Аберфорт. — Почему он не сказал: «Позаботься о себе, так ты сможешь выжить»??
— Потому что, — произнёс Гарри прежде, чем Гермиона успела ответить, — иногда нужно думать не только о своей безопасности! Иногда нужно думать о большем благе! Это война!
— Тебе семнадцать, мальчишка!
— Я совершеннолетний, и я буду бороться, даже если Вы сдались!
— Кто сказал, что я сдался?
- “Ордена Феникса больше нет”, — повторил Гарри. — “Сам-Знаешь-Кто победил, всё кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, обманывает сам себя”.
— Я и не говорю, что мне это нравится, но это правда!
— Нет, не правда! — воскликнул Гарри. — Ваш брат знал, как победить Сами-Знаете-Кого, и передал свои знания мне. Я собираюсь продолжать борьбу, пока не одержу победу… или пока не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться. Я давно это знаю.
Он ждал, что Аберфорт начнёт язвить или спорить, но ошибся. Тот лишь поёрзал в кресле.
— Нам нужно попасть в Хогвартс, — повторил Гарри. — Если Вы не можете помочь нам, мы дождёмся, когда настанет день, оставим Вас в покое и попытаемся сами найти дорогу. Если Вы можете это сделать… То сейчас самое время предложить свою помощь.
Аберфорт остался сидеть в своём кресле, глядя на Гарри глазами, столь удивительно похожими на глаза своего брата. Наконец, он прочистил горло, встал, обошёл столик и подошёл к портрету Арианы.
— Ты знаешь, что делать, — сказал он.
Она улыбнулась, развернулась и ушла, но не так, как обычно уходят люди на портретах, на другую сторону рамы, а в некое подобие длинного туннеля, нарисованного за её спиной. Они следили за молчаливой удаляющейся фигурой, пока её не поглотила тьма.
— Ээээ… что?… — начал Рон.
— Сейчас остался единственный путь, — промолвил Аберфорт. — Должно быть, вы знаете, они перекрыли все старые секретные ходы с обеих сторон. Вдоль всех границ — дементоры, на территории школы — регулярные патрули, насколько мне известно из источников. Никогда раньше это место так тщательно не охраняли. И как вы собираетесь что- либо делать там, когда Снейп у власти, его представители — семейка Кэрроу… впрочем, это ваш выбор, не так ли? Вы сказали, вы готовы умереть.
— Но что?… — Гермиона, хмурясь, смотрела на портрет Арианы.
Белая крошечная точка вновь появилась в конце нарисованного туннеля. Ариана возвращалась к ним, вырастая в размерах по мере своего приближения. Но теперь с ней был ещё кто-то, гораздо выше её самой, ковыляющий рядом с восторженным видом. У него были такие длинные волосы, каких Гарри ещё никогда не видел. Он практически бежал. Фигуры становились всё больше и больше, пока, наконец, портрет не заполнили только их головы и плечи.
Затем картина раздвинулась, образуя в стене небольшую дверь, и открылся проход в настоящий туннель. И оттуда, заросший, с порезами на лице, в порванной мантии, вылез настоящий Невилл Лонгботтом. Он издал вопль радости, спрыгнул с камина и закричал:
— Я знал, что ты придёшь! Я знал, Гарри![28]
Глава 29. Потерянная диадема
— Невилл… что за… как?..
Но Невилл заметил Рона и Гермиону и с воплями радости кинулся их обнимать. Чем дольше Гарри разглядывал Невилла, тем яснее видел, что его друг выглядит жутко. Под глазом у него был жёлто- лиловый синяк, на лице — порезы. Вид он имел неопрятный. Всё это говорило о том, что он немало пережил. Тем не менее, его разбитое лицо сияло от счастья. Он выпустил Гермиону из своих объятий и повторил: «Я знал, что вы придёте! Я всё время говорил Симусу, что это лишь вопрос времени!»
— Невилл, что с тобой случилось?
— Что? А, это! — Невилл отмахнулся, не придавая значения своим царапинам. — Это ерунда. У Симуса хуже. Увидите. Ну что, пойдёмте? Ой… — он повернулся к Аберфорту. — Аб, может быть, ещё пара человек придёт.
— Ещё пара? — повторил Аберфорт с недобрым выражением лица. — Что ты имеешь в виду, Лонгботтом, ещё пара? Во всей деревне — комендантский час и чары "кошачьего концерта"!
— Я знаю, поэтому они будут аппарировать прямо в бар, — ответил Невилл. — Отправляйте их прямо вниз по коридору, когда они появятся, хорошо? Большое спасибо.
Невилл протянул руку Гермионе и помог ей забраться на камин, а оттуда — в туннель. За ней последовал Рон, а затем и сам Невилл. Гарри обратился к Аберфорту:
— Не знаю, как благодарить Вас. Вы дважды спасли нам жизнь.
— Присматривай за ними, — ворчливо произнёс Аберфорт, обращаясь к Невиллу. — У меня может не получиться спасти их в третий раз.
Гарри вскарабкался на камин и залез в дыру за портретом Арианы. С той стороны спускались гладкие каменные ступени. Проход выглядел так, как будто был здесь годами. Медные лампы висели вдоль стен, земляной пол был гладким и истоптанным. Их тени мягко и веерообразно струились по стенам.
— Этот проход здесь давно? — спросил Рон, когда они отправились в путь. — Его нет на карте мародёров, да, Гарри? Я думал, что в школе есть только семь потайных ходов.
— Они запечатали все ходы перед началом учебного года, — сказал Невилл. — Нет никакой возможности попасть туда. Мешают проклятия, наложенные пожирателями смерти на вход, и дементоры, поджидающие у выхода.
Он шёл спиной вперёд и лицом к ним, сияя и пожирая их взглядом.
— Не обращайте внимания… А правда? Правда, что вы ворвались в Гринготтс? Вы спаслись от дракона? Об этом все говорят. Кэрроу чуть не сожрал Терри Бута за то, что тот кричал об этом во время обеда в Большом зале!
— Да, это правда, — подтвердил
