Совятню, расположенную под крышей Западной Башни.
Совятня была круглой, выложенной камнем комнатой, довольно холодной и отданной во владение сквознякам, потому что в окнах не было стёкол. Пол Совятни был устлан соломой, помётом и отрыгнутыми скелетами домашних мышей и полёвок. Сотни сов всевозможных разновидностей сидели на насестах, расположенных рядами один над другим до самой верхушки башни. Почти все совы дремали; но временами то из-под одного, то из-под другого крыла вспыхивал круглый янтарь совиного глаза. Гарри разыскал Хедвиг, которая примостилась между сипухой и неясытью, и подбежал к ней, скользя по покрытому помётом полу.
Хедвиг долго не желала просыпаться и упорно не обращала на него внимания, переминаясь на своём насесте и поворачиваясь к нему спиной. Она всё ещё дулась на него за его неблагодарное поведение прошлым вечером. И только когда Гарри осторожно высказал предположение, что она утомилась с дороги, и потому ему следует позаимствовать у Рона Боровутку, она соблаговолила подать ему лапку и разрешила привязать к ней письмо.
'Отыщи его, хорошо? — попросил Гарри, поглаживая её по спине. Он поднёс её к одному из оконных проёмов. — Отыщи его до того, как он попадёт в лапы к Дементорам!'
Хедвиг ущипнула его за палец, пожалуй, чуть сильнее, чем обычно, но при этом нежно ухнула. Потом, расправив крылья, она вылетела в рассветное небо. Гарри следил за ней глазами, чувствуя, как знакомое гадкое ощущение зашевелилось у него в желудке. Он так надеялся, что ответ Сириуса успокоит его, а получилось наоборот…
'Но ведь это же
'Ну и что?! — ответил Гарри, — на моей совести не будет лежать его возвращение в Азкабан!'
'Оставь', — отрезал Рон, когда она открыла рот, чтобы возразить. И в первый раз в жизни Эрмиона послушалась его и замолчала.
В последующие дни Гарри вовсю старался не волноваться о Сириусе. Не считая того, что каждое утро, когда прибывала совиная почта, он, волнуясь, выискивал в ней Хедвиг, а перед сном не мог отогнать от себя страшного видения, в котором Дементоры зажали Сириуса в одном из тёмных переулков Лондона, днём он успешно отгонял от себя мысли о своём крестном отце. К сожалению, он не мог отвлечься игрой в Квиддитч. Хорошая тренировка была лучшим лекарством от расшатанных нервов. Но с другой стороны он и без тренировок был по уши занят — им задавали всё больше и больше уроков, в особенности профессор Хмури.
На одном из уроков к всеобщему изумлению он объявил, что собирается наложить заклятье Империус на каждого ученика в отдельности, чтобы продемонстрировать его силу и посмотреть способны ли они будут противостоять ему.
'Но… но вы же говорили, профессор, что это — противозаконно, — неуверенно пробормотала Эрмиона, когда Хмури взмахом своей волшебной палочки убрал парты, чтобы очистить место посредине классной комнаты, — Вы сказали, что наложение этого заклятья на другого человека…'
'Дамблдор желает, чтобы вы на своей шкуре испытали действие этого заклятья, — ответил Хмури, устремляя свой волшебный глаз на Эрмиону. Этот страшный глаз впился в неё жутким, немигающим взором. — Но если ты предпочитаешь пойти по трудной дорожке и почувствовать это заклятье, когда его наложит на тебя тёмный маг и будет управлять тобою, как марионеткой — отлично. Ты можешь считать себя свободной. Пошла отсюда'.
И он указал ей на дверь скрюченным пальцем. Эрмиона покраснела и пробормотала что-то невразумительное о том, что она вовсе не имела в виду, что хочет уйти с урока. Гарри и Рон с ухмылкой переглянулись. Они прекрасно понимали, что Эрмиона скорее бы выпила чашечку буботубного гноя, чем пропустила такой важный урок.
Хмури начал по очереди вызывать учеников и накладывать на них заклятье Империус. Гарри во все глаза глядел, как один за другим под действием этого заклятья его одноклассники проделывали самые невероятные вещи. Дин Томас три раза вприпрыжку прошёлся по комнате, напевая национальный гимн. Лаванда Браун прыгала и вертелась, как белка. Невилл совершил серию гимнастических упражнений, которые он ни за что бы не смог воспроизвести в своём обычном состоянии. Ни один из них, казалось, не был в силах бороться с силой, управляющей ими, и каждый пришёл в себя только, когда Хмури снял с него заклятье.
'Поттер, — сказал Хмури, — твоя очередь'.
Гарри вступил в освобождённую от парт часть классной комнаты. Хмури направил на него свою волшебную палочку и произнёс: '
Чувство, которое испытал Гарри в этот момент, нельзя было сравнить ни с одним другим. Ему казалось, что он парит над землёй, не обременённый тяжестью волнений и мыслей. Все волнения и мысли мягко улетучились у него из головы — осталось только чувство неуловимого, непреодолимого счастья. Он не чувствовал ни малейшего следа беспокойства, и едва ли сознавал, что его одноклассники не сводят с него глаз.
А потом, где-то в самой дальней части его совершенно пустого мозга раздался голос Хмури: '
Гарри послушно согнул колени, приготовившись прыгать.
'А зачем? — где-то в другой, ещё более отдалённой части мозга слабо поинтересовался другой голос. — Это, вообще-то, ужасно глупо!' — продолжал этот второй голос.
'Не-а, покорнейше благодарю, не прыгну, — настаивал второй голос более уверенным тоном, — а вот не хочу!'
Тотчас же Гарри почувствовал, как его пронзила острая боль. Он прыгнул, но в то же время боролся с собой, чтобы не прыгать и в результате с силой врезался в парту, опрокинув её. Он сильно подозревал, что расколол себе коленные чашечки.
'Ну то-то,
'Эй, вы, ну-ка поглядите… Поттер боролся! Он боролся, чёрт побери, и почти что победил! Попробуем ещё раз, Поттер, а вы — смотрите внимательно, смотрите ему в глаза. Там-то вы всё и увидите. Прекрасно, Поттер, очень-очень хорошо! Им трудно будет контролировать тебя!'
'Он так говорит, — пробормотал Гарри, когда через час он, хромая, вышел из класса Защиты от Тёмных сил (Хмури четыре раза подряд наложил на Гарри заклятье, пока он не научился полностью сбрасывать его), — как будто на нас нападут через секунду или две!'
'Ага, точно, — согласился Рон, который через каждый шаг подпрыгивал. Борьба с заклятьем досталась ему намного трудней, чем Гарри, но Хмури уверил его, что осложнения пройдут к обеду. — Ну и параноик! — проговорил Рон, нервно оглядываясь через плечо, чтобы удостовериться, что Хмури нет поблизости. — Неудивительно, что в министерстве были рады кое-что ему пристегнуть. Ты слышал, как он рассказывал Шэймусу, что он сделал с колдуньей, которая первого апреля подкралась к нему сзади и попыталась для смеха напугать его? И когда, интересно, мы отыщем время прочитать всё, что он требует, о сопротивлении заклятью Империус, когда нам столько всего другого назадавали?'
Все четверокурсники отметили значительное увеличение в объёме задаваемых им уроков. Когда весь класс хором застонал, получив особенно огромное задание по Преобразованию, профессор Мак-Гонагалл объяснила им: 'Вы сейчас вступаете в самую важную стадию вашего волшебного образования, — сказала она, грозно сверкая глазами из-за очков в квадратной оправе, — приближаются Стандартизированные отметки волшебников'.
'Как… ведь мы сдаём С.О.В. на пятом году?' — возмущённо возразил Дин Томас.
