Гарри, который играл в Квиддитч против Воррингтона, с отвращением покачал головой.
'Ещё нам не хватало защитника из Слитерина!'
'А весь Хаффлпафф гудит о Диггори, — презрительно сказал Шэймус, — но я сомневаюсь, что он будет рисковать своей смазливой мордой!'
'Послушайте', — перебила их Эрмиона.
'В вестибюле кого-то приветствовали. Они повернулись к двери и увидели, входящую в зал, смущённо улыбающуюся Ангелину Джонсон. Высокая темнокожая девушка, нападающая команды Гриффиндора по Квиддитчу, Ангелина плюхнулась на стул рядом с ними и сказала: 'Ну вот… я бросила своё имя в Кубок… вот только что…'
'Да, ты что!' — уважительно произнёс Рон.
'Так тебе уже исполнилось семнадцать?' — спросил Гарри.
'Естественно, — ответил Рон, — бороды-то на ней нет!'
'На прошлой неделе', — ответила Гарри Ангелина.
'Я очень рада за тебя, Ангелина, я рада, что Гриффиндорец сделал попытку стать защитником, — сказала ей Эрмиона, — я надеюсь, что Кубок выберет тебя!'
'Спасибо, Эрмиона', — улыбнулась ей Ангелина.
'Ага, лучше ты, чем этот красавчик — Диггори', — сказал Шэймус. Проходящие в этот момент мимо их стола Хаффлпаффцы взглянули на него очень хмуро.
'Ну, что мы будем сегодня делать?' — после завтрака спросил Рон Гарри и Эрмиону по дороге из Большого зала.
'Мы ещё не были в гостях у Хагрида', — сказал Гарри.
'Ну ладно, — согласился Рон, — пойдём, если только он не попросит нас принести в жертву мантикрабам несколько пальцев с наших рук…'
Лицо Эрмионы внезапно озарило счастливая улыбка.
'Я только что сообразила, я же ещё не просила Хагрида вступить в З.А.Д.! — с просветлевшим лицом воскликнула она. — Подождите-ка пока я сбегаю наверх за значками…'
'Чего это с ней', — раздражённо сказал Рон, следя глазами за убегающей вверх по мраморным ступенькам Эрмионой.
'Рон, — вдруг укоризненно сказал ему Гарри, — ведь она же твой друг…'
В этот момент во входные двери вошли Бобатонцы, а среди них и девочка-Вила. Толпа вокруг Огненного кубка расступилась и пропустила их, не спуская с них глаз.
Мадам Максим вошла в вестибюль вслед за своими учениками и выстроила их в очередь. Один за другим Бобатонцы переступали через Возрастную Черту и бросали кусочки пергамента в голубовато-белое пламя. Проглотив пергамент, пламя на мгновенье приобретало красный оттенок и испускало рой искр.
'А что будут делать те, которых не выберут в защитники, как ты думаешь? — задумчиво сказал Рон, не спуская глаза с девочки-Вилы, которая в эту минуту бросала в пламя своё имя. — Думаешь, они вернутся назад в школу или останутся до конца турнира?'
'Понятия не имею, — ответил Гарри, — пожалуй, останутся здесь… мадам Максим ведь будет одним из судей…'
Когда последний из Бобатонцев бросил в огонь своё имя, мадам Максим вывела их назад на улицу.
'А где, интересно,
Грохот за его спиной оповестил о прибытии Эрмионы и коробки со значками З.А.Д.
'Ну, наконец-то! Пошли скорей', — обрадовался Рон и запрыгал вниз по каменным ступенькам, не спуская глаз с девочки-Вилы, которая, вместе с мадам Максим, уже была посреди луга.
Когда они добрались до хижины Хагрида на опушке Запретного Леса, им открылся секрет местопребывания делегации Бобатона. Огромный светло-голубой экипаж, в котором они прибыли в Хогвартс, стоял метрах в двухстах от двери Хагрида и Бобатонская группа взбиралась сейчас внутрь по откидной лесенке. Гигантские летающие лошади были выпряжены из упряжи и мирно паслись во временном загоне, построенном рядом с экипажем.
Гарри постучал в дверь Хагрида. Изнутри раздался громогласный лай Клыка.
'Как раз вовремя, — сказал Хагрид, открывая дверь. — Я думал, что вы, ребята, совсем забыли где я живу!'
'Мы были ужасно заняты, Хаг…' — начала Эрмиона, но вдруг остановилась, безмолвно, уставившись на Хагрида.
Хагрид был наряжен в свой лучший (и абсолютно безобразный) коричневый с ворсом костюм. На шею он повязал галстук в ярко-оранжевую и ярко-жёлтую клеточку. Но это ещё не было самым ужасным. Судя по всем признакам, он пытался прилизать свою буйную шевелюру, не пожалев на это полные пригоршни машинного масла. Результатом его стараний явилась прилизанная и разделённая на пробор грива, — похоже, он пытался завязать её в хвостик, как у Билла, но не справился со своим невероятно огромным количеством волос. Эта причёска, на самом деле, совершенно ему не шла. Эрмиона несколько мгновений дико таращила на него глаза, но, овладев собой и решив проигнорировать его внешний вид, вежливо поинтересовалась: 'А-а-а где мантикрабы?'
'Да у тыквиной грядки, — радостно сообщил ей Хагрид, — они такие огромные сейчас стали, почти метр ростом. Только вот что, они жрут друг друга'.
'Да что, ты говоришь!' — воскликнула Эрмиона, бросив на Рона устрашающий взгляд. Рон, который до этого безмолвно глядел на своеобразную причёску Хагрида, открыл рот, чтобы что-то ему сказать, но под взглядом Эрмионы тут же его закрыл.
'Ага, — печально продолжал Хагрид, — но ничего, я их поселил в разных контейнерах. У меня ещё штук двадцать осталось'.
'Какое счастье!' — воскликнул Рон, но Хагрид не заметил иронии.
Хижина Хагрида состояла из одной-единственной комнаты, в углу которой помещалась огромнейшая кровать, покрытая лоскутным одеялом. Перед камином стоял громадный стол и стулья. С потолка над столом свешивались связки вяленой ветчины и дичи. Они уселись за стол, а Хагрид принялся заваривать чай. Разговор сразу же перешёл на Трёхмаговый турнир. Хагрид пребывал в таком же восторге, как и они.
'Вы погодите, — ухмыльнулся он, — вы только погодите! Вы такое увидите, какого никогда еще не видели. Первое задание… ой, я ни могу вам это сказать…'
'Ну скажи нам, ну пожалуйста, Хагрид!' — хором умоляли его Гарри, Рон и Эрмиона, но от только покачал головой и улыбнулся.
'Я не хочу вам испортить удовольствие, — сказал он, — но все будет потрясающе! Я вам точно говорю! Они, защитники эти, тяжело им, беднягам, придётся. Ни думал ни гадал, что доживу до Трёхмагового турнира!'
Они засиделись у Хагрида так долго, что остались на обед, но почти ничего не съели. Хагрид угостил их блюдом домашнего приготовления, которое он преподнёс им, как мясное жаркое, но, когда Эрмиона извлекла из своей тарелки огромный коготь, у неё, Гарри и Рона испортился аппетит. Но они всё же хорошо провели время, стараясь выудить из Хагрида, в чём именно будут заключаться задания турнира, пытаясь отгадать, кого выберут в защитники и, размышляя о том, удалось ли уже Фреду и Джорджу избавиться от своих бород.
После полудня пошёл мелкий, моросящий дождь. Сидеть у огня, прислушиваясь к каплям дождя, легонько барабанящим по окнам, было очень уютно. Хагрид штопал носки и спорил с Эрмионой о судьбе домашних эльфов — он наотрез отказался вступить в З.А.Д.
'Это было бы нехорошо по отношению к ним — хмуро сказал он, вдевая толстую жёлтую нитку в массивную костяную иглу. — Это натура у них такая, смотреть за людьми, они это любят. Они будут несчастны, если ты у них отнимешь их работу, оскорбишь их, если попытаешься платить им'.
'Но когда Гарри освободил Добби, Добби был до смерти счастлив, — сказала Эрмиона, —
'Ну да, ну да, в семье не без урода! Я не говорю, что нет таких эльфов, которые б не хотели быть
