пытался Гарри, ему никак не удавалось сбежать. Каждый раз, когда он делал попытку пробраться к лестнице, ведущей в спальни, толпа вокруг него смыкалась, подливая ему ещё масляного эля, запихивая в руки чипсы и орехи… Все умирали от любопытства узнать, как ему удалось обхитрить Возрастную черту Дамблдора и внести в Кубок своё имя…
'Я ничего не делал, — вновь и вновь повторял он, — я не знаю, как это произошло!'
Но на его слова обращали ровно столько внимания, как если б он вообще не раскрывал рта.
Спустя полчаса он не выдержал и закричал во весь голос: 'Я устал! Правда, Джордж, я иду спать!'
Больше всего на свете он хотел разыскать Рона и Эрмиону, единственных не свихнувшихся людей, но их нигде не было видно. Упрямо повторяя, что он до смерти хочет спать и чуть не раздавив маленьких братьев Криви, которые сделали отчаянную попытку устроить ему засаду прямо под лестницей, Гарри удалось отбросить оседающую его толпу и пулей взлететь вверх по лестнице.
К своему великому облегчению он увидел, Рона, лежащего на кровати прямо в одежде. Кроме него в комнате никого не было. Рон поднял глаза при звуке захлопнутой двери и взглянул на вошедшего Гарри.
'Где ж ты был?' — спросил Гарри.
'А… привет…' — ответил Рон.
Он ухмыльнулся какой-то необычной натянутой улыбкой. Гарри вдруг понял, что не снял с себя алого Гриффиндорского знамени, которое накинул на него Ли. Он попытался стянуть его, но не мог справиться с сильно затянутыми узлами. Рон не сдвинулся с места и продолжал лежать, не сводя глаз с Гарри, пытающегося развязать узлы.
'Что ж, — сказал он, когда Гарри наконец-то удалось сорвать с себя знамя, которое он швырнул в угол, — прими мои поздравления'.
'О чём ты? Какие поздравления?' — поразился Гарри, глядя на Рона. Положительно, в его улыбке было что-то не то… Гримаса, скорее, а не улыбка…
'А как же! Никому другому не удалось переступить через Возрастную Черту, — ответил Рон, — даже Фреду и Джорджу… Так как ты это сделал? Под Плащом-невидимкой?'
'Плащ-невидимка не помог бы мне переступить через Черту', — медленно произнёс Гарри.
'Ах, да… я думаю, ты бы мне сказал, если бы пролез туда под Плащом-невидимкой… Потому что мы оба бы под ним поместились… Как-то по-другому, но как?'
'Послушай, я не вкладывал своего имени в Kубок, — сказал Гарри, — кто-то сделал это за меня'.
Рон приподнял брови.
'И зачем этот кто-то другой это сделал?'
'Понятия не имею', — ответил Гарри. Он хотел сказать: 'Для того, чтобы убить меня', — но не решился, ему показалось, что в данной ситуации это прозвучало бы слишком мелодраматично.
Брови Рона подскочили так высоко, что чуть ни слились с волосами.
'Слушай, мне-то ты можешь сказать правду! — сказал он. — Если ты не хочешь признаваться другим — одно дело, но мне-то, чего ты врёшь? Тебе ведь за это не влетело? Эта подруга Толстушки, эта Виолетта, она уже всем нам рассказала, что Дамблдор позволил тебе участвовать. Тысяча Галлеонов в награду! И в придачу не надо сдавать годовые экзамены!'
'Я не вносил в Кубок своего имени!' — повторил Гарри. Он почувствовал прилив злости.
'Ну да, ну да… — произнёс Рон таким же недоверчивым тоном, как и Седрик, — но ты же ещё утром сказал, что сделал бы это посреди ночи, чтобы никто тебя не видел… Я же, знаешь, не дурак…'
'Но прекрасно дураком прикидываешься!' — отрезал Гарри.
'Да? — сказал Рон. Усмешка, искренняя или фальшивая, сползла с его лица, — ложись-ка спать, Гарри. Тебе, наверно, надо будет рано вставать завтра, позировать фотографам, или ещё что-нибудь в том же духе…'
И с этими словами он задёрнул полог своей кровати. Красное бархатное полотно стеной отгородило стоящего у двери Гарри от одного из тех немногих людей, на которого, как он думал, он мог полностью положиться.
Глава 18. Проверка волшебных палочек
Проснувшись наутро в воскресенье, Гарри не сразу сообразил отчего он так обеспокоен и подавлен. Но тут воспоминания о вчерашнем вечере окатили его словно холодный душ. Он рванул занавеску своего собственного полога с одной мыслью: поговорить с Роном, заставить его поверить… только Рона не оказалось на месте; пустая кровать свидетельствовала о том, что он ушел завтракать.
Гарри оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. Уже позавтракавшие Гриффиндорцы при виде его снова разразились аплодисментами. Мысль о путешествии в Большой зал, где остальные соученики по Гриффиндору, несомненно, начнут его чествовать, как какого-нибудь героя, его отнюдь не прельщала; но единственной альтернативой было остаться здесь, без всякой надежды спастись от братьев Криви, которые уже отчаянно размахивали руками, приглашая его присоединиться к ним. Он решительно зашагал к скрытому портретом проходу, отодвинул картину, выкарабкался в коридор — и оказался лицом к лицу с Эрмионой.
'Привет, — сказала она, протягивая ему горку гренок на салфетке. — Это тебе. Хочешь прогуляться?'
'Отличная идея', — с благодарностью отозвался он.
Они спустились вниз, быстро пересекли вестибюль, даже не обернувшись на Большой зал, и скоро уже шагали через газон к озеру, где стоял у причала корабль Дурмштранга, отражаясь в воде черным силуэтом. Утро было пронизывающе-холодным, и они не останавливались, жуя сухари, всю дорогу пока Гарри рассказывал Эрмионе обо всем, что произошло с тех пор, как он ушел из-за Гриффиндорского стола прошлым вечером. К его великому облегчению, Эрмиона ни на минуту не усомнилась в его словах.
'Ну конечно я сразу поняла, что ты не бросал своего имени в Кубок, — сказала она, когда он закончил рассказывать о сцене в комнате. — Достаточно было на тебя посмотреть, когда Дамблдор прочитал записку! Вопрос только в том, КТО это сделал. Потому что Хмури прав, Гарри… Не думаю, чтобы кто-то из учеников смог… Никогда бы они не справились с Кубком, или с дамблдоровским…'
'Ты видела Рона?' — перебил Гарри.
Эрмиона замялась.
'Эээ… да… за завтраком', — сказала она.
'Он все еще думает, что я сам все это устроил?'
'Ну-у-у… нет, не думаю
'То есть, что значит,
'Да ну Гарри, неужели сам не видишь? — с отчаянием спросила она. — Он завидует!'
'Послушай, — терпеливо объясняла Эрмиона, — ты же и сам знаешь, всегда смотрят только на тебя. Я знаю, ты тут не виноват, — торопливо добавила она, видя, как Гарри открывает рот для яростной отповеди, — ты на это не напрашиваешься… но — ну ты ведь знаешь, Рону приходится соревноваться со всеми своими братьями, а ты, его лучший друг — знаменитость, и как кто вас увидит, сразу на него уже не очень обращает внимание, и он это терпит, и никогда ни слова, вот, я думаю, тут уже и он не выдержал…'
'Класс, — с горечью резюмировал Гарри, — просто класс. Передай ему, я готов с ним поменяться хоть сейчас. Скажи ему, я еще и спасибо скажу… а то все только и делают, что пялятся на мой лоб, где я ни покажусь…'
'Ничего я ему говорить не буду, — отрезала Эрмиона. — Сам скажи, иначе не получится'.
'Я за ним не собираюсь бегать и воспитывать! — выкрикнул Гарри так громко, что с ближайшего дерева снялись несколько встревоженных сов. — Может быть, он поверит, что мне от этого никакой радости
