интереса прочел римлянин на лицах других варваров. Даже Феодагат не знал, что Валент собирался сказать.
— На этом пергаменте изображена вся западная часть римского государства. Вот Дунай. Это столица империи — город Константина. Здесь основные дороги, построенные еще столетия назад. Тут портовые города Эллады, приграничные крепости, болота, горы, реки и переправы. Пользуясь картой гораздо легче ориентироваться на земле врага. Все изображенное на ней — вид как бы с высоты птичьего полета. Измерив расстояния и учтя массу деталей, человек нанес контуры земли вод на этот лист. Прими от меня карту империи как подарок, Даврит.
— Приму. Спасибо тебе.
— Князь, мы и так заем все крепости врага, — возразил Боз. — Все слабые места обороны Византии нам известны. Зачем нужна эта шкура? Разведчики Рывы в этот год проникли всюду, узнав все, что может дать нам успех. Разве что-то важное здесь может быть? Согласны вы со мной, боевые братья?
— Он прав, князь, — поддержал Боза гунн с рыжими косами. — Пешие и конные, мы всегда находили дорогу в войне. Твои сородичи давно создают поселения на том берегу. Они всегда укажут нам слабое место врага и богатую добычу. Придут на помощь в беде. Что дает нам эта непонятная вещь? На ней столько странных знаков…
— Мне ясно, друге, что она дает, — возразил Даврит, с хрустом сплетая пальцы перед лицом. — Предстоит большая война. Действуя на чужой территории всегда лучше знать местность. Рыва, ты сможешь нанести на карту все крепости римлян?
— Да, князь. Но это займет время.
— Я помогу разобрать обозначения, — сказал Валент, садясь за стол. Поморщился: запах моченых яблок не пришелся ему по-вкусу.
— Хорошо, через пять дней, когда я вернусь, вы покажете мне, что вышло.
— Даврит, — обратился к князю склавин римлянин, — есть еще одно дело, в котором я хотел бы помочь. Дунай широкая река и через него не просто переправить большие силы. Мост мог бы…
— Мы умеем строить понтонные мосты. Так вы, римляне, их называете? Доски и лодки вот и все, что нам нужно, — перебил Всегорд, — Мы пересечем реку любой ширины. Не сомневайся. Дунай не помеха.
— Тогда мне нечего пока добавить, — с почтением закончил Валент. Сложил руку на руку поверх стола.
— Хорошо, — усмехнулся князь. — Спасибо тебе. Я вижу, что Феодагат привел ко мне достойного человека. Мне говорили, что в Италии за твою голову назначена награда. Это так?
— Да, князь. И, я ее вполне заслужил.
— Вот нахал! Конечно, он ее заслужил! — захохотали варвары.
— Чем ты провинился перед Византией? — смеясь, спросил князь.
— Войной, Даврит. Моим желанием было изгнать захватчиков с италийской земли. Но лангобардам она тоже не должна была достаться.
— Вот как? Говори, — князь с интересом поднял голубые глаза на широком лице. Захрипел кривым носом.
— Проклятый Юстиниан слишком много крови выпил из Италии, наших сил не хватило. Церковь предала, папа и все святые отцы помогли византийцам. Мы попали в западню: вместо людей и денег папа подарил нам свое коварство. Подвел нас под мечи врагов. Теперь мое имя вычеркнуто из сенатских списков.
— Как все похоже на этих собак, — рассерженно заметил склавин с русой бородой, покрывавшей почти все лицо.
— Практически все мои букелларии были истреблены. Оставшись один, я месяц скрывался в горах. Те из моих людей кто выжил, под пытками признали, что я ускользнул, а не погиб. От преследователей меня спасло только чудо.
— Вмешательство богов? — предположил Рыва.
— Можно сказать и так. Проливные дожди сделали тропы непроходимыми, а склоны не подъемными. Земля всюду раскисла. Те, кто искал меня, не смогли дойти до своей добычи сорока шагов. Я видел их сидя под деревом с кровоточащей раной в ноге. Мой мертвый конь лежал рядом. А они, это были наемники гепиды, спотыкались и тонули в мокрой глине.[56] Их грубая ругань неслась во все стороны. В итоге отряд шедший по моему следу повернул обратно. Нет для меня большего врага, чем Константинополь.
С болью Валент вспомнил, как погибали его букеларии. Стрелы гепидов и других германцев служивших Византии выбивали их одного за другим. Спешившись, воины попытались строем отойти к высокой скале, но здесь их снова поджидали враги. «Империя нашла способ расправиться со мной», — подумал изгнанник.
Предательски уничтожив силы Валента, провизантийская партия в сенате ничего не добилась. Выиграли лишь лангобарды. Их владения расширялись, все ближе подбираясь к Риму. Август так и не нашел средств на спасение Италии. Только официально запрещенные дружины частных лиц, букелларии, противостояли лангобардам, терзавшим Апеннины.
— Еще раз благодарю тебя, римлянин. Твоя помощь послужит верному делу. Не забывай обид. Все они будут отомщены. Таков закон, данный богами. Таков порядок Перуна.
Валент кивнул в знак признательности.
— Император Юстин укрепил армию римлян, — продолжил прерванную появлением Валента мысль Феодагат. — Казна по-прежнему скупа, но ремонт десятка важнейших крепостей и усиление их гарнизонов она оплатила. Юстиниан оставил империю с силами не более 150 тысяч солдат, половину из которых составляли никуда не годные пограничники. Они способны только копаться в своей земле, выращивать брюкву. Полевые войска и федераты были разбросаны на огромном расстоянии, защищая не только Дунай и восточные земли, но также Италию, Африку и Испанию. Все то, что отвоевал Юстиниану Велисарий.[57]
Тени людей и предметов переплетались на бревенчатой стене. В колебаниях огня они колыхались как темное пламя.
— Перестав платить аварам, Юстин попытался поправить дела с военными силами государства. Ему удалось только сохранить, что имелось. Мощь империи не сократилась при нынешнем августе, хотя и не возросла. Вот только войн стало больше, а деньги наш брат научился видеть лишь во сне. Сейчас Византия увязла в сражениях с персами, а владыка в отчаянии от неудач удалился от дел. Мои люди тоже должны были отправиться на далекий Восток, но это было уже слишком. Не удалось послать нас — пошлют других. Во Фракии и Иллирии останется не больше 15 тысяч хороших солдат, включая гвардию. Численность букелариев у магистров невелика.
— Все балканское войско разделено на три части: придворные отряды, армия во Фракии и армия в Иллирии, — добавил Рыва. — Крепости на Дунае и в горах занимают пограничники, общее их число — приблизительно 30 тысяч, включая Иллирию. Все они распылены по провинциям и собственным поселениям. Своих деревень они не отдадут, но боевой дух у них не велик.
— Это худшие солдаты, каких имеет империя, — уточнил Феодагат.
— Мы знаем. Коровий навоз, а не бойцы, — добавил гунн.
— Что тебе известно о соправителе Юстина? — почесав нос, спросил гота Даврит. Немного раскосые глаза его смотрели проницательно, по скифски хитро.
— Почти ничего. Тиверий такой же дворцовый баловень, как и его приемный отец. Говорят, он добряк. Не так скуп на счет денег. Он не солдат. Авары разгромили его в прошлой войне словно мальчишку. Все чего стоит опасаться — старое римское коварство.
— Разве этим можно нас остановить? — ухмыльнулся Даврит.
— Этого стоит остерегаться, — заметил Валент.
— Тот, кто страшиться коварства врага больше его силы всегда остается трусом, — надменно возразил Боз. — Этому ты хочешь нас научить? Мы, склавины, побеждаем врага, а не прячемся от него.
Валент нахмурился, готовый дать резкий ответ. Но чья-то нога под столом толкнула его. Воспаленный от гнева взгляд римлянина метнулся ища виновника новой обиды. Кто мог им быть?
