— Тебе что-то не нравится?
— Нет, — ответил Снейп, хотя лёгкая усмешка выдавала иное. — Если тебе мышцы дороже мозгов…
— А сам-то ты куда надеешься попасть, учитывая, что у тебя ни того, ни другого? — вставил Сириус.
Джеймс закатился хохотом. Лили выпрямилась, порядком покраснев и переводя неприязненный взгляд с Джеймса на Сириуса.
— Пойдём, Северус, найдём другое купе.
— О-оооо.
Джеймс и Сириус передразнили её напыщенный тон; Джеймс попытался подставить Снейпу подножку, когда тот проходил мимо.
Со словами: «Пока, Сопливиус!» дверь купе захлопнулась…
И картинка снова растаяла…
Гарри стоял прямо за Снейпом перед освещёнными свечами факультетскими столами, за которыми виднелись ряды восторженных лиц. И профессор Макгонагалл сказала: «Эванс, Лили!»
Гарри видел, как его мать на дрожащих ногах вышла вперёд и села на шаткий табурет. Профессор Макгонагалл нахлобучила ей на голову Распределяющую Шляпу, и та, едва на секунду коснувшись тёмно- рыжих волос, прокричала: «Гриффиндор!».
Гарри услышал, как Снейп издал еле слышный стон. Лили сняла шляпу, вернула её профессору Макгонагалл и поспешила к ободрительно покрикивавшим гриффиндорцам. Но по дороге она обернулась на Снейпа, и на лице её мелькнула печальная полуулыбка. Гарри увидел, как Сириус подвинулся, освобождая для неё место на скамье. Она бросила на него один взгляд, видимо, узнала попутчика из поезда, скрестила на груди руки и решительно повернулась к нему спиной.
Распределение продолжалось. Гарри видел, как к Лили и Сириусу за гриффиндорским столом присоединились Люпин, Петтигрю и его отец. Наконец, когда оставалось всего с дюжину учеников, профессор Макгонагалл назвала фамилию Снейпа.
Гарри подошёл вместе с ним к табурету, смотрел, как он надевает на голову шляпу. «Слизерин!» — выкрикнула Распределяющая Шляпа.
И Северус Снейп удалился на другую сторону зала, прочь от Лили, туда, где его криками приветствовали слизеринцы и где Снейпа похлопал по спине сидевший рядом Люциус Малфой, на груди которого поблёскивал значок старосты …
И картинка сменилась…
Лили и Снейп шли по двору замка, явно о чём-то споря. Гарри поспешил догнать их и послушать, о чём. Поравнявшись с ними, он заметил, насколько они оба стали выше ростом. Похоже, с распределения прошло несколько лет.
— …. думал, что мы друзья? — говорил Снейп. — Лучшие друзья?
— Мы и есть друзья, Сев, только мне не нравится кое-кто из твоей компании! Извини, но я терпеть не могу Эйвери и Мулькибера! И чего ты в нём нашёл, Сев, он же просто жуткий тип! Знаешь, что он тут пытался сделать с Мери Макдональд?
Лили подошла к колонне и прислонилась к ней, заглядывая в узкое землистое лицо своего спутника.
— Ничего особенного, — сказал Снейп. — Просто шутка, вот и всё…
— Это чёрная магия, и если она тебе кажется смешной…
— А как насчёт штучек, которые Поттер с дружками выкидывает? — перешёл в наступление Снейп. К щекам его при этом снова прилила кровь, как будто он не в силах был сдерживать своё негодование внутри.
— А Поттер-то тут при чём? — спросила Лили.
— Они ночью из замка бегают. Люпин этот какой-то странный. Куда он всё время ходит?
— Он болен, — ответила Лили. — Говорят, что он болен…
— Каждый месяц в полнолуние? — сказал Снейп.
— Знаю я твою теорию, — сказала Лили, и голос её был холоден. — Да что ты к ним вообще прицепился? Тебе-то какое дело, чем они там заняты по ночам?
— Я просто пытаюсь тебе показать, что не такие уж они распрекрасные, как все считают.
Под его пристальным взглядом она вспыхнула.
— Зато они чёрной магией не занимаются, — понизив голос, сказала она. — А ты совсем неблагодарный. Я же слышала, что случилось недавно ночью. Ты пробрался в этот тоннель возле Дракучей ивы, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что там было…
Всё лицо Снейпа перекосилось, и он, захлёбываясь от возмущения, взорвался:
— Спас? Спас? Думаешь, он там геройствовал? Да шкуру он спасал: свою и своего дружка! Ты не будешь — я тебе не позволю…
— Ты мне не позволишь? Мне не позволишь?
Ярко-зелёные глаза Лили сошлись в две щёлочки. Снейп мигом ретировался:
— Я не то хотел — просто не хочу смотреть, как он тебя дурачит — ты же ему нравишься, ты Джеймсу Поттеру нравишься! — эти слова как будто вырвались у него против его воли. — А он же не… все считают… такой квиддитчный герой…
Обида и неприязнь делали речь Снейпа бессвязной, и брови Лили ползли всё выше и выше на лоб.
— Я знаю, что Джеймс Поттер — просто нахальная шваль, — перебила она Снейпа. — Можешь не объяснять. Но юмор Мулькибера и Эйвери — просто зло. Зло, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить.
Гарри сомневался, что Снейп вообще слышал, как строго Лили критикует Мулькибера и Эйвери. Как только она обругала Джеймса Поттера, всё его тело расслабилось. Когда они пошли дальше, походка Снейпа стала какой-то по-новому пружинистой…
И картинка растаяла…
Гарри снова увидел, как Снейп выходит из Большого зала после СОВ по защите от тёмных сил. Он смотрел, как тот пошёл куда глаза глядят от замка и случайно наткнулся на местечко, где сидели под буком Джеймс, Сириус, Люпин и Петтигрю. Только в этот раз Гарри держался поодаль, зная, что случилось после того, как Джеймс вздёрнул Северуса в воздух и подразнил его. Гарри знал, что было сделано и сказано, и слушать это снова было мало приятного… Он видел, как к ним подошла Лили и встала на защиту Снейпа. Издалека он услышал, как Снейп в ярости и унижении выкрикнул ей в лицо непростительное слово: «Грязнокровка».
Картинка сменилась…
— Извини.
— Мне не интересно это слушать.
— Извини!
— Не трать слова попусту.
Была ночь. Лили в халате стояла перед портретом Полной Дамы у входа в гриффиндорскую башню.
— Я вышла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозился тут заночевать.
— А я и грозился. И заночевал бы. Я не хотел называть тебя грязнокровкой, это просто…
— Вырвалось? — в голосе Лили не было жалости. — Поздно. Я тебе годами находила оправдания. Никто из моих друзей не понимает, зачем вообще я с тобой разговариваю. С тобой и твоими драгоценными дружками-пожирателями смерти — видишь, ты даже не отрицаешь! Даже не отрицаешь, чем вы все стремитесь стать! Вы ведь ждёте не дождётесь как бы примкнуть к Сам-Знаешь-Кому?
Он открыл было рот, но так и закрыл, ничего не ответив.
— Я больше притворяться не могу. Ты выбрал свою дорогу, а я — свою.
— Нет — послушай, я же не хотел…
— … называть меня грязнокровкой? Так ты же всех, у кого такое происхождение, грязнокровками зовёшь, Северус. С чего мне быть исключением?
