Гарри Поттер и Дары Смерти (перевод В. Сорокина)

деле ведьма. Я уже наблюдал за тобой. Но в этом нет ничего плохого. Моя мама такая, и я волшебник.

Смех Петунии был как холодный душ.

— Волшебник! — взвизгнула она; когда прошло потрясение от его неожиданного появления, к ней вернулась храбрость. — Я знаю, кто ты. Ты мальчишка Снэйп! Они живут у реки, в Тупике Прядильщика, — объяснила она сестре, и её тон ясно показал, что такой адрес — плохая рекомендация. — Зачем ты за нами шпионил?

— Не шпионил, — сказал Снэйп; на солнцепёке ему было жарко и неудобно, и волосы у него были грязные. — А за тобой я и не стал бы шпионить, — добавил он с издёвкой. — Ведь ты — маггла.

Хотя Петуния наверняка не поняла этого слова, она не могла не понять интонации.

— Лили, идём отсюда! — сказала она резко. Лили немедленно повиновалась сестре, на ходу оглядываясь на Снэйпа. Тот стоял и смотрел, как они шагают к калитке, и Гарри, один оставшийся наблюдать его, увидел, как горько разочарован Снэйп, и понял, что он давно уже запланировал это мгновение, и что всё получилось не так…

Картина расплылась, и, прежде чем Гарри это понял, перестроилась вокруг него. Теперь он был в маленькой густой роще. Между стволами виднелось мерцание освещённой солнцем реки. Древесная тень создавала прохладное зелёное укрытие. Двое ребят, скрестив ноги, сидели лицом друг к другу. Сейчас Снэйп снял своё пальто: в полутьме старая женская рубашка выглядела не так нелепо.

— …и Министерство может наказать тебя, если будешь колдовать не в школе, они тебе напишут.

— Но я уже колдовала не в школе!

— С нами всё в порядке. У нас ещё нет волшебных палочек. Они прощают, пока мы маленькие и не можем с этим справиться. Но когда тебе будет одиннадцать, — он с важным видом наклонил голову, — и тебя начинают учить, тут надо быть очень осторожным.

Они немножко помолчали. Лили подняла упавший сучок и покрутила им в воздухе, и Гарри знал, что она воображает, как сучок оставляет искры. Потом она уронила сучок, наклонилась к мальчику и сказала: — Это взаправду? Это не шутка? Петуния говорит, что ты мне врёшь. Петуния говорит, что нет никакого Хогвартса. Но он в самом деле есть, да?

— Он есть в самом деле, для нас, — сказал Снэйп. — Не для неё. Но нам письма пришлют, тебе и мне.

— Взаправду? — шепнула Лили.

— Определённо, — сказал Снэйп, и, пусть неумело постриженный и нелепо одетый, но он выпрямился перед ней странно внушительный, полный до краёв уверенностью в своём предназначении.

— А его взаправду сова принесёт? — прошептала Лили.

— Обычно так, — сказал Снэйп. — Но ты магглорождённая, значит, придётся кому-то из школы приехать, чтобы родителям объяснить.

— А есть разница — быть магглорождённой?

Снэйп помедлил. Его чёрные глаза, пристальные в зелёном полумраке, смотрели на бледное лицо, на тёмно-рыжие волосы.

— Нет, — сказал он. — Никакой разницы.

— Хорошо, — с облегчением сказала Лили. Было ясно, что это её тревожило.

— У тебя полно магии, — сказал Снэйп. — Я видел. Всё то время, когда я за тобой наблюдал…

Его голос увял; Лили его не слушала, она растянулась на покрытой листьями земле и смотрела на полог из листвы над головой. Он жадно смотрел на неё, так же, как смотрел на неё на детской площадке.

— Как у тебя дома дела? — спросила Лили.

Крошечная морщинка появилась у Снэйпа между глаз.

— Отлично, — сказал он.

— Что, больше не ссорятся?

— Да нет, ссорятся, — сказал Снэйп. Он подобрал пригоршню листьев и принялся рвать их на кусочки, явно не сознавая, что делает. — Но теперь уже скоро как я уеду.

— Что, твой папа не любит магию?

— Да он, вообще-то, ничего не любит, — сказал Снэйп.

— Северус?

Когда она назвала его по имени, губы Снэйпа дрогнули в лёгкой улыбке.

— Ага?

— Расскажи мне ещё о дементорах.

— А зачем ты хочешь о них знать?

— Если я буду колдовать не в школе…

— За это тебя дементорам не отдадут! Дементоры для людей, которые делают по-настоящему плохие вещи. Они сторожат волшебную тюрьму, Азкабан. Ты не из тех, кто кончает в Азкабане, ты слишком…

Он опять густо покраснел, и подобрал ещё листьев. Потом лёгкий шорох за спиной у Гарри заставил его обернуться: это Петуния, прячущаяся за деревом, неловко шагнула.

— Туни! — в голосе Лили были удивление и радость, но Снэйп вскочил на ноги.

— Кто теперь шпионит? — закричал он. — Что тебе надо?

Обиженная, что её заметили, Петуния едва дышала. Гарри было видно, как она старается найти, что сказать пообиднее.

— Кстати, что это ты носишь? — спросила она, показывая пальцем Снэйпу на грудь. — Мамину блузку?

Крак! У Петунии над головой отломился сук. Лили вскрикнула. Сук задел Петунию по плечу, она попятилась и разрыдалась.

— Туни!

Но Петуния побежала прочь. Лили резко развернулась к Снэйпу.

— Это ты сделал?

— Нет, — вид у него был одновременно вызывающий и испуганный.

— Ты! — она попятилась от него подальше. — Это ты! Ты ударил её!

— Нет… нет, не я!

Но его ложь её не убедила. Бросив на него испепеляющий взгляд, она побежала через рощицу, вслед за сестрой, и Снэйп стоял печальный и сконфуженный… И картина перестроилась. Гарри посмотрел вокруг. Он был на платформе Девять и три четверти, и Снэйп стоял неподалёку, немножко сутулясь, рядом с худой, бледной, издёрганной на вид женщиной, очень на него похожей. Снэйп, не отрываясь, смотрел на стоящее не очень далеко семейство, четверых человек. Две девочки немножко отошли от своих родителей. Лили, похоже, в чём-то убеждала свою сестру. Гарри подошёл поближе, послушать.

— …мне жаль, Туни, жаль! Послушай… — она схватила сестру за руку и крепко её держала, хотя Петуния пыталась её освободить. — Может, когда я там буду… нет, послушай, Туни! Может, когда я там буду, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его передумать!

— Я — туда — не — хочу! — сказала Петуния, вырывая руку из пальцев сестры. — Ты думаешь, я хочу отправиться в какой-то дурацкий замок и выучиться на… на…

Её светлые глаза обежали платформу, кошек, мяукающих на руках у хозяев, сов, хлопающих крыльями и ухающих друг другу из клеток, школьников, кое-кто уже в длинных чёрных мантиях, заносящих чемоданы в поезд с алым паровозом или радостными криками приветствующих друг друга после летней разлуки.

— …ты думаешь, я хочу быть… уродиной?

Глаза Лили наполнились слезами, как раз когда Петунии удалось высвободить свою руку.

— Я не уродина, — сказала Лили. — Какие страшные вещи ты говоришь.

— Вот туда ты и отправляешься, — с удовольствием сказала Петуния. — В специальную школу для уродин. Ты и этот Снэйпов мальчишка… выродки, вот вы кто. И это хорошо, что вас отделяют от нормальных людей. Это для нашей безопасности.

Лили взглянула на родителей, которые смотрели на платформу с видом совершеннейшего