Подумав, что уже ничто не заставит его чувствовать себя хуже, Гарри начал читать:
Гордой и высокомерной, Кендре Дамблдор было невыносимо оставаться в Прогнившей Низине после того, как арест и заключение в Азкабан её мужа получили широкую огласку. Поэтому она решила порвать со старыми знакомыми семьи и переехала в Годрикову Лощину, деревню, которая позже прославилась, как сцена, где разыгралось странное спасение Гарри Поттера от Сами-Знаете-Кого.
Как и в Прогнившей Низине, в Годриковой Лощине обитало немало семей волшебников, но, так как они с Кендрой были чужими друг другу, она была защищена от пересудов о преступлении её мужа, которые бы неизбежно преследовали её на старом месте. Неуклонно пресекая дружелюбные визиты её новых соседей-волшебников, она вскоре добилась того, что её семью оставили в покое.
«Она захлопнула дверь перед моим носом, когда я принесла ей кексы-котелки домашней выпечки, поздравить с приездом, — рассказывает Батильда Багшот. — В первый год их пребывания там, я видела только этих двоих мальчиков. Я бы так и не узнала, что там была ещё и дочка, если бы не пошла собирать Плескушки лунной ночью, в первую после их приезда зиму, и не увидела, как Кендра ведёт Ариану в сад за домом. Они обошли разок лужайку, крепко держась за руки, а затем вернулись в дом. Даже не знала, что и думать об этом.»
Похоже, Кендра надеялась, что переезд в Годрикову Лощину будет идеальной возможностью скрыть существование Арианы раз и навсегда, или, по крайней мере, на годы. Вопрос времени был существенным. Ариане только-только исполнилось семь лет, когда она исчезла из виду, а семь лет — это возраст, в котором, как соглашаются многие специалисты, магические способности проявляют себя, если они вообще есть. Никто из ныне живущих не помнит, чтобы Ариана хоть раз продемонстрировала хотя бы малейшие признаки волшебных способностей. Поэтому очевидно, что Кендра приняла решение лучше скрыть существование своей дочери, чем опозориться, признав, что произвела на свет сквиба. Переезд подальше от друзей и соседей, которые знали об Ариане, конечно, мог облегчить помещение девочки под замок. Та крошечная кучка людей, которые знали о существовании Арианы, очевидно, хранили тайну; туда входили и два её брата, которые отметали щекотливые вопросы, отвечая так, как их научила мать: «моя сестра слишком слаба здоровьем, чтобы учиться в школе».
Гарри ошибся: от прочитанного ему всё-таки стало хуже. Он снова посмотрел на фотографию с виду счастливого семейства. Были ли это правдой? Как он может это узнать? Ему захотелось отправиться в Годрикову Лощину, даже если Батильда и не будет в состоянии поговорить с ним: ему хотелось увидеть то место, в котором и он, и Дамблдор потеряли любимых. Он опускал газету, чтобы спросить у Рона и Эрмионы их мнение, когда по кухне гулко отдался оглушительный треск.
Впервые за три дня Гарри совершенно забыл о Кричере. Его первая мысль была, что это Люпин ворвался назад в комнату, и только через мгновение до него дошло, что рядом с его стулом возникла из ничего настоящая драка. Пока он вскакивал на ноги, Кричер выкарабкался из свалки и, низко поколонившись, прокаркал:
— Юный господин, Кричер вернулся с вором Мундунгусом Флетчером.
Мундунгус неловко поднялся и потянулся за палочкой, однако за Эрмионой ему было не угнаться:
Палочка Мундунгуса взлетела в воздух, и Эрмиона поймала ее. Ошалелый, Мундунгус кинулся к лестнице. Рон перехватил его, словно игрок в регби, и Мундунгус свалился на каменный пол с приглушённым хрустом.
— Какого…? — взвыл он, извиваясь в попытке высвободиться из Ронова захвата. — Чё я сделал? Послали за мной этого кретинского эльфа, чё за игры, чё я сделал, отвали ты, отвали, от…
— Ты ещё грозиться будешь? — рявкнул Гарри. Он отбросил газету, в несколько прыжков пересёк кухню и упал на колени возле перепуганного Мундунгуса, который тут же прекратил сопротивляться. Увидев, что Гарри уткнул свою палочку прямо в нос Мундунгусу, Рон, тяжело дыша, поднялся. От Мундунгуса несло застарелым потом и табачным дымом, волосы были спутаны, одежда в грязи.
— Кричер приносит свои извинения за задержку в доставке вора, юный господин, — прокаркал эльф. — Флетчер знает, как уходить от поимки, у него много укрытий и сообщников. Но, всё равно, Кричер наконец загнал его в угол.
— Кричер, ты всё сделал здорово, — сказал Гарри, и эльф низко поклонился.
— Ну а к тебе у нас есть несколько вопросов, — обратился Гарри к Мундунгусу, который тут же заорал:
— Я запаниковал, ясно? Я никогда не рвался идти, без обид, парень, но я не собирался помирать за тебя, а кады этот клятый Сам-Знаешь-Кто налетел на меня, так тут любой бы оттедова свалил. Я ж так всегда и говорил, что мне это всё…
— К твоему сведению, ни один из нас не телепортировал, — фыркнула Эрмиона.
— Да ладно, знаю, что вы — котла крутых героев, но я никогда не притворялся, будто рвусь, чтоб меня замочили…
— Нас не интересует, почему ты бросил Дикого Глаза, — сказал Гарри, подвигая свою палочку поближе к налитым кровью, с отвислыми веками, глазам Мундунгуса. — Мы и так знаем, что на тебя полагаться — как на кусок дерьма.
— Тогда какого чёрта вы травите меня домовыми? Или это обратно из-за кубков? У меня ни одного не осталось, или вы думаете их достать…
— Речь не о кубках, но уже теплее, — сказал Гарри. — Заткнись и послушай.
Это было прекрасно: делать хоть что-то, вытянуть хотя бы из кого-то пусть небольшую часть правды. Палочка Гарри теперь почти утыкалась в переносицу Мундунгуса, который, в попытке не упускать её из виду, казался совсем косоглазым.
— Когда ты очищал этот дом от всего мало-мальски ценного… — начал Гарри, но Мундунгус его снова прервал:
— Сириуса никогда не интересовало всё это барахло…
Гулкий удар, блеск меди, раскатистый звон, вопль боли — Кричер с разбегу ударил Мундунгуса по голове сковородкой.
— Прогони его, прогони, запирать таких надо! — заверещал Мундунгус, пытаясь сжаться в комок, пока Кричер снова поднимал тяжеленную сковородку.
— Кричер, нет! — крикнул Гарри.
Тоненькие ручки Кричера дрожали под весом сковороды, которую он продолжал держать над собой.
— Ну ещё разочек, господин Гарри, на счастье?
Рон заржал.
— Кричер, он нам нужен в сознании, но если его потребуется взбодрить, ты сможешь добавить, — объявил Гарри.
— Премного благодарен, юный господин, — сказал Кричер с поклоном и чуть отступил, с ненавистью уставившись на Мундунгуса своими большими светлыми глазами.
— Когда ты изымал из этого дома всё, что нашёл хоть сколько-нибудь ценного, — продолжил Гарри, — ты забрал кое-какие вещи из кухонного буфета. Там был медальон. — Во рту у Гарри внезапно пересохло; он ощутил, что Рон и Эрмиона тоже напряжены и взволнованы. — Что ты с ним сделал?
— Чё? — спросил Мундунгус. — Он чё, был и впрямь ценным?
— Он всё ещё у тебя? — крикнула Эрмиона.
— Нет, — проницательно заявил Рон. — Он переживает, почему не продал его подороже.
