Гарри Поттер и Дары Смерти (перевод В. Сорокина)

— Я думал, ты знаешь, на что пошёл, — сказал Гарри.

— Ага, я тоже так думал.

— Ну и так что не бьёт с твоими ожиданиями? — спросил Гарри; злость пришла ему на помощь. — Ты что думал, мы будем ночевать в пятиздвёздочных гостиницах? Каждый день находить по Разделённой Сути? Рассчитывал на Рождество вернуться к мамочке?

— Мы думали, ты знаешь, чего делаешь! — заорал Рон, вскакивая, и его слова были для Гарри как острые ножи. — Мы думали, Дамблдор сказал тебе, чего делать, мы думали, у тебя есть настоящий план!

— Рон! — сказала Эрмиона; на этот раз её голос был ясно слышен сквозь грохот дождя по палатке, но Рон не обратил на неё внимания.

— Раз так, то, извини, должен тебя разочаровать, — сказал Гарри; он говорил совершенно спокойно, хотя чувствовал себя опустошённым. — Я был честен с тобой с самого начала. Говорил тебе всё, что Дамблдор говорил мне. И — на случай, если ты позабыл — одну Разделённую Суть мы нашли…

— Ага, и знаем, как разделаться с ней, не больше, чем как найти остальные — то есть никак, если другими словами.

— Сними медальон Рон, — сказала Эрмиона, необычно высоким голосом. — Пожалуйста, сними его. Ты бы не говорил так, если бы не носил его целый день.

— Не, говорил бы, — заявил Гарри; ему не хотелось искать оправданий для Рона. — Думаешь, я не заметил, как вы вдвоём шептались за моей спиной? Думаешь, я не догадался, о чём таком вы думаете?

— Гарри, мы не…

— Да не ври! — накинулся Рон на Эрмиону. — Ты тоже говорила, что разочарована, тоже говорила, что думала — он знает больше, что делать, чем…

— Я не говорила такого, Гарри, не говорила! — закричала Эрмиона.

Дождь барабанил по палатке, слёзы текли по щекам Эрмионы, и совсем недавнее воодушевление исчезло, словно его никогда и не было — мимолётный фейерверк, который сгорел и погас, оставив темноту, сырость и холод. Меч Гриффиндора лежал спрятанный невесть где, а здесь, в палатке, было трое подростков, которые если и достигли чего — так это лишь того, что пока оставались в живых.

— Тогда почему ты торчишь здесь? — спросил Гарри у Рона.

— Сам не знаю, — заявил Рон.

— Тогда — ступай домой.

— А что, и пойду! — заорал Рон, и шагнул к Гарри, который перед ним не отступил. — Не слышал, что говорили о моей сестре? Но ты ни хрена не озаботился, это ж только Запретный Лес, Гарри-который- встречал-и-покруче-Поттеру всё равно, что там с ней было… ну, а мне не всё равно, все эти гигантские пауки и прочая бредятина…

— Ну что я могу сказать — она ж была не одна, с ними был Хагрид…

— Ага, я заметил, что тебя это не качало. А как насчёт прочих моих родных? «Висли ведь не нужно, чтобы ещё кого-то из их детей покалечили»?

— Да, я…

— Не озаботился, что это значит?

— Рон! — Эрмиона втиснулась между ними. — Я не думаю, что это значит, что случилось что-то ещё, чего мы не знаем. Подумай, Рон, Билл и так весь в шрамах, куча народа должна была видеть, что Джордж без уха, а ты считаешься помирающим от текучего лишая, я уверена, они всё это имели в виду…

— Ах, ты уверена, значит? Выходит, и мне нечего переживать о них. Всё, значит, в порядке, по- вашему, у вас-то родители в безопасности…

— Мои родители мертвы! — заорал Гарри.

— И мои могут, точно так же! — завопил Рон.

— Тогда УБИРАЙСЯ! — взревел Гарри. — Убирайся к ним, притворись, что переболел своим лишаём, и мамочка сможет тебя кормить, и…

Рон дёрнулся; Гарри дёрнулся в ответ, но прежде чем их палочки вылетели из карманов, Эрмиона подняла свою.

— Протего! — крикнула она, и невидимый щит развернулся между ними, оставив Гарри и Эрмиону по одну сторону, и Рона по другую; сила заклятия заставила их отступить на несколько шагов, и Гарри и Рон глядели сквозь прозрачную преграду, словно в первый раз ясно увидели друг друга. Гарри ощущал разъедающую ненависть к Рону: что-то меж ними сломалось.

— Оставь Разделённую Суть, — сказал он.

Рон стянул цепочку через голову и швырнул медальон на ближайший стул; потом он повернулся к Эрмионе:

— А ты что собираешься?

— Ты о чём?

— Остаёшься, или как?

— Я…, - заговорила она со страдающим видом, — Да… да, я остаюсь. Рон, мы же сказали, что пойдём с Гарри, сказали, что поможем…

— Понял. Ты его предпочла.

— Рон, нет… пожалуйста… вернись, вернись!

Её задержало собственное Заклятие Щита; пока она убирала его, Рон уже вылетел в ночь. Гарри стоял не двигаясь, молча, слушая, как в лесу Эрмиона всхлипывает и зовёт Рона.

Она вернулась через несколько минут, её мокрые насквозь волосы липли к лицу.

— Он ушё-ё-ёл! Телепортировал!

Эрмиона упала в кресло, отвернулась и зарыдала.

У Гарри путались мысли. Он нагнулся, подобрал медальон и пристроил на свою шею. Он сгрёб одеяла с Роновой койки и набросил их на Эрмиону. Потом он взобрался на собственную койку, и глядел в тёмную брезентовую крышу, и слушал дробь дождевых капель.

Глава шестнадцатая Годрикова Лощина

Когда Гарри проснулся на следующий день, он только через несколько секунд вспомнил, что произошло накануне. Тогда он по-детски понадеялся, что всё это было сном, и что Рон по- прежнему здесь и никуда не уходил. Но, повернув голову на подушке, он увидел пустую Ронову койку. Это было как увидеть на ней мёртвое тело. Стараясь не глядеть на Ронову койку, Гарри спрыгнул со своей. Эрмиона, которая уже возилась на кухне, не пожелала Гарри доброго утра: наоборот, она быстро отвернулась, когда он проходил мимо. Он ушёл, — сказал Гарри сам себе. Он ушёл. Ему пришлось продолжить думать это, пока он умывался и одевался, словно повторение могло притупить боль: Он ушёл, и он не вернётся. Гарри знал, что это правда, ничего тут не поделаешь: они окружали себя защитными чарами, и это значило, что когда они покинут это место, Рон уже не сможет их отыскать. Они с Эрмионой молча позавтракали. Глаза Эрмионы были красными и припухшими: она выглядела так, словно вообще не спала. Когда они паковали свои вещи, Эрмиона медлила. Гарри знал, почему она хочет помешкать на берегу реки; несколько раз он замечал, как она, встрепенувшись, осматривается вокруг, и был уверен, что она убедила сама себя, будто слышит сквозь тяжёлый шум дождя чьи-то шаги. Но рыжеволосая фигура так и не появилась среди деревьев. Каждый такой раз Гарри тоже оглядывался, подражая Эрмионе (он тоже не мог не надеяться, хоть чуть-чуть), и не видел ничего, кроме заливаемых дождём деревьев, и внутри него взрывалась очередная порция ярости. Он снова слышал слова Рона: «Мы думали, ты знаешь, чего делаешь!» И он продолжал упаковывать вещи, и в желудке у него был тяжёлый узел.

Мутная река, протекавшая рядом с палаткой, быстро поднималась, и вскоре должна была затопить их берег. Они промедлили целый час сверх того времени, когда обычно покидали место стоянки. В конце концов, три раза переупаковав свою сумку, Эрмиона уже не могла найти больше никакой причины для задержки. Они с Гарри взялись за руки и телепортировали, оказавшись на открытом всем ветрам склоне покрытого вереском холма. Как только они там появились, Эрмиона выпустила руку Гарри и пошла прочь от