принесёшь мне Гарри Поттера. Но если это заговор, если это ловушка, если там ждут в засаде твои сообщники, то мы ещё подумаем, стоит ли отдавать тебе кусок дочурки, для похорон.
Ксенофилиус взвыл от страха и отчаяния. Послышался шорох и царапанье — Ксенофилиус пытался пробраться сквозь завал на лестнице.
— Пошли, — прошептал Гарри, — нам надо отсюда выбираться.
Он начал откапывать себя, под прикрытием шума, с которым карабкался по лестнице Ксенофилиус. Рона засыпало больше всех. Гарри и Эрмиона пробрались, так беззвучно, как только смогли среди всего этого разгрома, туда, где он лежал, пытаясь спихнуть с ног тяжёлую тумбочку. Пока Ксенофилиус стучал и царапал всё ближе и ближе, Эрмиона сумела освободить Рона Парящими чарами.
— Отлично, — чуть слышно прошептала она; сломанный печатный станок, загораживающий выход с лестницы, задрожал — Ксенофилиус был совсем рядом. Эрмиона была по-прежнему белая от пыли.
— Готов на меня положиться, Гарри? — прошептала она.
Гарри кивнул.
— Тогда порядок. Давай мне Плащ-невидимку. Рон, ты его наденешь.
— Я? Но Гарри…
— Пожалуйста, Рон! Гарри, крепко держи меня за руку. Рон, возьми меня за плечо.
Гарри протянул свою левую руку. Рон исчез под Плащом. Печатный станок дрожал — Ксенофилиус пытался сдвинуть его Парящими чарами. Гарри не понимал, чего Эрмиона ждёт.
— Держитесь крепко, — шептала она, — крепко… в любой момент…
Белое как бумага лицо Ксенофилиуса появилось над краем люка.
Эрмиона направила палочку сперва ему в лицо: —
В полу гостиной разверзлась дыра. Они упали в неё, как камни. Кто-то под ними закричал; Гарри, изо всех сил державшийся за руку Эрмионы, мельком увидел, как двое мужчин пытаются укрыться от дождя щебня и ломаной мебели, сыплющегося на них с разгромленного потолка. Эрмиона крутнулась прямо в воздухе, и грохот разрушающегося дома звенел в ушах Гарри, когда она опять потащила его во тьму.
Глава двадцать вторая Дары Смерти
Задыхаясь, Гарри упал на траву и тут же поднялся на ноги. В сумерках он увидел, что они оказались на краю поля; Эрмиона уже обегала их по кругу, взмахивая палочкой.
—
— Паршивый старый предатель, — пропыхтел Рон, появившись из-под Плаща-невидимки и бросив его Гарри. — Эрмиона, ты гений, ну полный гений, просто не верится, что мы оттуда выбрались.
—
— По заслугам, — сказал Рон, изучая свои рваные джинсы и ссадины на ногах. — Как ты полагаешь, что они с ним сделают?
— Ой, надеясь, его не убьют! — простонала Эрмиона. — Вот поэтому я и хотела, чтобы Пожиратели Смерти заметили Гарри, прежде чем мы удерём, чтобы они знали, что Ксенофилиус не лгал!
— А меня зачем спрятала? — спросил Рон.
— Так считается же, Рон, что ты лежишь с текучим лишаём! Луну забрали из-за того, что её отец поддерживал Гарри! Что будет с твоей семьёй, если узнают, что ты с ним?
— А как же
— Они в Астралии, — ответила Эрмиона. — С ними всё будет в порядке. Они ни о чём не знают.
— Ты гений, — повторил Рон с благоговейным видом.
— Ага, Эрмиона, точно, — пылко согласился Гарри. — Я не знаю, что бы мы без тебя делали.
Эрмиона расцвела, но тут же стала серьёзной.
— Как там Луна?
— Ну, если эти говорили правду, и она жива… — начал Рон.
— Не говори так, не говори! — взвизгнула Эрмиона. — Она должна быть живой, должна!
— Тогда она, я полагаю, в Азкабане, — сказал Рон. — Выживет ли она там… Сколько не выжило…
— Она выживет, — сказал Гарри. Представить противоположное ему было невыносимо. — Она сильная, Луна, много сильнее, чем кажется. Небось, она сейчас читает тамошним сидельцам лекции о Быстроломах и Въедлах.
— Надеюсь, ты прав, — Эрмиона провела рукой по глазам. — Мне было бы очень жаль Ксенофилиуса…
— …если бы он только что не попытался продать нас Пожирателям Смерти, — сказал Рон.
Они поставили палатку и укрылись в ней; Рон приготовил чай. После того, как они еле спаслись, это холодное старое сооружение казалось им домом, безопасным, знакомым и дружелюбным.
— Ох, и зачем мы туда сунулись? — простонала Эрмиона после нескольких минут молчания. — Гарри, ты был прав, это опять как в Годриковой Лощине, зряшная потеря времени! Дары Смерти… чушь какая… хотя, если подумать, — похоже, её посетила внезапная мысль, — он же мог всё просто выдумать, разве нет? Наверное, он вовсе в эти Смертные Дары не верит, а просто хотел задержать нас разговором, пока Пожиратели не явятся!
— Я так не думаю, — сказал Рон. — Выдумывать всякое такое, когда ты в напряжёнке, в ужас сколько раз труднее, чем тебе кажется. Я это открыл, когда меня сцапали Ловилы. Притворяться Стэном, о котором я чуточку знаю, было много проще, чем изобретать заново целую персону. Когда старый Лавгуд пытался сделать так, чтобы мы наверняка сидели у него, на него знаешь сколько давило. Я думаю, он говорил нам правду, или то, что он считает правдой, только чтобы задержать нас разговором.
— Ну, по-моему, это всё не важно, — вздохнула Эрмиона. — Даже если он говорил искренне, я такой кучи чепухи в жизни не слышала.
— Ой, не скажи, — заметил Рон. — Потаённая Комната, вроде, тоже считалась мифом?
— Но Дары Смерти
— Ты это всё время твердишь, но один-то Дар существует. Гаррин Плащ-невидимка…
— Повесть о Трёх Братьях — сказка, — твёрдо сказала Эрмиона. — Сказка о том, как люди боятся смерти. Если бы бороться за жизнь было так просто, спрятался под Плащ, и всё, у нас бы уже было всё, что надо!
— Не знаю. Непобедимая палочка пригодилась бы, — сказал Гарри, крутя в пальцах такую нелюбимую терновую палочку.
— Гарри, нету такой штуки!
— Ты говорила, была прорва палочек… Пагубная, или как там их называли…
— Ладно, если хочешь поиграть, считай, что Бузинная палочка существует, но как насчёт Воскрешающего Камня? — говоря это название, Эрмиона пальцами изобразила в воздухе кавычки, её голос истекал сарказмом. — Никакая магия не может поднять мёртвого, и всё тут!
— Когда моя палочка связалась с палочкой Сама-Знаешь-Кого, она заставила появиться моих маму и папу… и Седрика…
— Но они же не по-настоящему восстали из мёртвых, так ведь? — сказала Эрмиона. — Сделать такое… такое бледное подобие, это не то же самое, что вернуть кого-то к жизни.
— Но она, та девушка из сказки, тоже ведь не по-настоящему вернулась? Там сказано, что умершие принадлежат миру мёртвых. Но ведь второй брат мог её видеть, и говорить с ней, так? Он даже жил с ней какое-то время…
На лице Эрмионы Гарри увидел беспокойство и ещё что-то, что не просто было определить. Затем, когда она взглянула на Рона, Гарри понял, что это страх: он напугал её своим разговором о жизни с
