Ярость Волдеморта билась в нём, шрам грозил взорваться от боли, и Гарри вкручивал свой разум обратно в своё тело, боролся, чтобы остаться среди пленников, брошенных на гравий.
Свет залил их всех.
— Что это? — спросил холодный женский голос.
— Нам надо увидеть того, Кто-Не-Должен-Быть-Назван! — прохрипел Бирюк.
— Кто вы?
— Вы меня знаете! — в голосе оборотня звучала обида. — Я Фенрир Бирюк! Мы поймали Гарри Поттера!
Бирюк ухватил Гарри и повернул его лицом к свету, отчего прочие пленники тоже повернулись.
— Понимаю, у него рожа опухшая, мэм, но эт он! — пропищал Скабиор. — Если посмотрите поближе, там шрам. А эт вот, видьте, девчонка? Эт грязнокровка, что всё время с ним таскается, мэм. Так что не сумлевайтесь, и палочка его тут. Вот, мэм…
Сквозь опухшие веки Гарри видел, как Нарцисса Малфой внимательно разглядывает его раздутое лицо. Скабиор протянул ей терновую палочку. Нарцисса подняла брови.
— Давайте их в дом, — сказала она.
Гарри и прочих подняли и пинками погнали по широким каменным ступеням в зал с портретами на стенах.
— За мной, — сказала Нарцисса, и повела всех через зал. — Мой сын, Драко, дома, на пасхальных каникулах. Если это Гарри Поттер, он его узнает.
После темноты снаружи гостиная ослепляла; даже сквозь почти сжатые веки Гарри мог разглядеть, какая она огромная. Хрустальная люстра свисала с потолка, по тёмно-пурпурным стенам — опять портреты. Когда Ловилы втолкнули пленных в комнату, из кресел перед изукрашенным мраморным камином поднялись две фигуры.
— Это ещё что?
Протяжный, ужасающе знакомый голос Люциуса Малфоя ударил по ушам Гарри. Теперь Гарри запаниковал. Он не видел никакого выхода, но, сейчас, в ужасе, ему было проще закрыться от Волдемортовых мыслей, хотя шрам его продолжало жечь.
— Они говорят, что схватили Поттера, — прозвучал холодный голос Нарциссы. — Подойди сюда, Драко.
Гарри не решился прямо посмотреть на Драко; он видел его смутно — тот, чуть выше, чем Гарри, поднялся со стула, неясное остроносое лицо под светлыми, почти белыми, волосами.
Бирюк снова заставил пленников повернуться, так, чтобы Гарри оказался прямо под люстрой.
— Ну, парень, — прохрипел оборотень.
Перед Гарри оказалось зеркало над камином, огромное, в затейливой золочёной раме. Через щёлочки своих глаз Гарри увидел своё отражение, впервые после того, как они покинули площадь Мракэнтлен.
Его лицо было огромное, лоснящееся, розовое, заклинание Эрмионы исказило каждую его черту. Чёрные волосы отросли до плеч, по подбородку — тёмная тень. Если бы Гарри не знал, что это именно он здесь стоит, он бы удивился, кто это надел его очки. Он решил молчать, уверенный, что голос тут же его выдаст; и он по-прежнему старался не смотреть приближающемуся Драко в глаза.
— Ну, Драко? — спросил Люциус Малфой. В его голосе была жадная надежда. — Это он? Это Гарри Поттер?
— Я не… Я не уверен, — сказал Драко. Он старался не приближаться к Бирюку, и, похоже, так же боялся смотреть на Гарри, как Гарри — на него.
— А ты посмотри на него получше, посмотри! Подойди ближе!
Гарри никогда не слышал в голосе Люциуса Малфоя такого возбуждения.
— Драко, если именно мы доставим Тёмному Лорду Гарри Поттера, нам простится всё…
— Ну, нас-то, кто, собственно, его и поймал, тоже не забудут, надеюсь? А, мистер Малфой? — спросил Бирюк с угрозой.
— Нет, конечно же, нет! — нетерпеливо сказал Люциус. Он сам подошёл к Гарри, так близко, что тот сквозь щёлочки глаз видел его обычно вялое, бледное лицо во всех деталях. Гарри, с его раздувшимся лицом, казалось, словно он смотрит сквозь прутья клетки.
— Что вы с ним сделали? — спросил Люциус у Бирюка. — Отчего он такой?
— Это не мы.
— Мне кажется, похоже на Жалящее Заклятие, — сказалЛюциус.
Его серые глаза изучали лоб Гарри.
— Тут что-то есть, — прошептал он. — Может быть, шрам, туго растянутый… Драко, подойди, посмотри получше! Как ты думаешь?
Теперь Гарри видел лицо Драко совсем близко, рядом с лицом его отца. Они были необыкновенно похожи, но только если отец был вне себя от возбуждения, Драко стоял здесь словно не по своей воле, словно в страхе.
— Я не знаю, — сказал Драко, и побрёл к камину, где стояла и смотрела его мать.
— Нам лучше знать наверняка, Люциус, — своим холодным, отчётливым голосом обратилась Нарцисса к мужу. — Полностью удостовериться, что это Поттер, прежде чем призывать Тёмного Лорда… Они говорят, это его, — она внимательно разглядывала терновую палочку, — но она совсем не похожа на описание Олливандера… Если мы ошибёмся, если позовем Тёмного Лорда зря… Помнишь, что он сделал с Роулом и Долоховым?
— А как насчёт грязнокровок? — проворчал Бирюк. Гарри чуть не свалили с ног, когда Ловцы заставили пленников опять поворачиваться, так что свет упал теперь на Эрмиону.
— Постойте, — резко сказала Нарцисса. — Да… да, она была у Мадам Малкин, с Поттером! Я помню её портрет в
— Я… может быть… вроде.
— Но тогда это мальчишка Висли! — вскрикнул Люциус, обходя вокруг связанных пленников, чтобы увидеть лицо Рона. — Это они, друзья Поттера… Драко, посмотри на него, ведь это сын Артура Висли, как там его…?
— Вроде, — повторил Драко, отвернувшись от пленников. — Может быть.
Дверь гостиной за спиной Гарри отворилась. Послышался женский голос, и от его звука страх Гарри взвился ещё выше.
— Что это такое? Цисси, что случилось?
Беллатриса Лестранг медленно пошла вокруг пленников, и остановилась справа от Гарри, рассматривая Эрмиону из-под тяжёлых век.
— Но это же, — сказала она негромко, — это же та девчонка-грязнокровка? Это же Грангер?
— Да, да, это Грангер! — закричал Люциус. — А рядом с ней, нам кажется, Поттер! Поттер и его друзья, наконец попались!
— Поттер? — пронзительно вскрикнула Беллатриса, и шагнула назад, чтобы получше рассмотреть Гарри.
— Вы уверены? Но тогда надо немедленно известить Тёмного Лорда!
Она сдвинула свой левый рукав: Гарри увидел Знак Мрака, выжженный на её руке, и понял, что она сейчас коснётся его, чтобы призвать своего возлюбленного господина…
— Мне подобает его вызывать! — сказал Люциус, и его рука сомкнулась на запястье Беллатрисы, не давая ей коснуться Знака. —
— Твоя власть! — фыркнула Беллатриса, пытаясь высвободить руку. — Ты потерял свою власть, Люциус, когда потерял свою палочку! Как ты смеешь! Убери руки!
