вообще не упоминают о Достоевском, либо уделяют ему несколько общих фраз — поверхностных, неглубоких характеристик[1892].
К 80-м годам учащаются отклики на произведения Достоевского в немецкой периодике, издававшейся в России ('St.-Petersburgische Zeitung', 'St.-Petersburger Herold', 'Moskauer Zeitung'). В октябре 1880 г. в 'St.-Petersburgische Zeitung' был помещен отчет о Пушкинских торжествах. Это рассказ очевидца о том глубоком впечатлении, которое оставило у всех присутствующих выступление Достоевского[1893]. Несколько позже в приложении к этой газете была опубликована рецензия на 'Братьев Карамазовых', приуроченная к завершению публикации романа в 'Русском вестнике'. Судя по инициалам — М. А., стоящим под рецензией, ее автором был, скорее всего, Алексис Марков[1894] — позднее первый переводчик 'Записок из подполья' на немецкий язык (1895)[1895]. Рецензент характеризует 'Братьев Карамазовых' как произведение 'в высшей степени странное'. Критик с сожалением отмечает, что 'озаренный светом талант' автора 'Униженных и оскорбленных', 'Записок из Мертвого дома' и 'Преступления и наказания' все глубже погружается в 'дебри мистицизма'. И хотя действие в 'Братьях Карамазовых' вызывает 'напряженный интерес', хотя в характеристике главных героев угадываются 'черты мастерства', но все же по прочтении романа 'пропадает желание знакомиться с новыми произведениями писателя, если таковые появятся'[1896].
В 1881 г., после смерти Достоевского, 'St.-Petersburgische Zeitung' публикует с согласия вдовы писателя его повесть 'Маленький герой' в переводе А. Рейнгольда[1897] . В следующем году в фельетоне газеты печатается в переводе К. Юргенса роман 'Униженные и оскорбленные'[1898], относящийся, по мнению редакции, к 'самым значительным произведениям писателя' [1899]. Перевод романа 'Униженные и оскорбленные' был отмечен в немецкой критике и признан 'превосходным'[1900]. Позже он был издан в Германии с предисловием переводчика[1901].
Следует также упомянуть рецензию на одну из книг по русской литературе, напечатанную в журнале 'Das Magazin fur die Literatur' за 1882 г.
Ее автор М, Линген пишет следующее о Достоевском:
'У недавно скончавшегося прославленного и поруганного романиста Достоевского мало шансов приобрести известность в Германии. Его многочисленные произведения, особенно последнего периода (например, странный, изобилующий патологическими описаниями роман 'Братья Карамазовы', опубликованный в 'Русском вестнике') едва ли будут поняты и одобрены'[1902].
II. Период натурализма В 1882 г. в Германии начинается 'литературная революция'. Сигналом к ее началу послужили 'Критические походы' братьев Харт. В этот же год появляется 'Раскольников' — немецкий перевод 'Преступления и наказания', ставший событием в литературной жизни и пробудивший к творчеству Достоевского всеобщий интерес. Это знаменательное совпадение. И не случайное, ибо восприятие Достоевского в Германии было прямо связано со становлением нового направления в немецкой литературе — натурализма.
'Критические походы' — шесть сборников статей, выходивших с 1882 по 1886 гг., — 'произвели ужасный, адский, но очень благотворный шум'[1903]. Этот шум был вызван резкой критикой, с которой Генрих и Юлиус Харт обрушились на псевдоклассическую эпигонскую и 'тривиальную' литературу. Констатируя застой в немецкой литературе тех лет, они видят его причину в отрешенности искусства от значительных проблем современности. Поэтому братья Харт призывают к сближению литературы с реальной жизнью.
Их призыв не был гласом вопиющего, поскольку молодое литературное поколение Германии уже сознавало, что 'развитие литературы, не опирающееся на политическую и социальную борьбу, на политические и социальные силы своего века, больше немыслимо'[1904]. У пионеров нового направления появляются многочисленные сторонники, которые называют себя представителями литературы, обращенной к современности (die Moderne). По их убеждению, 'для художника есть только одна эпоха — современность'[1905]. Поэтому в многочисленных литературных манифестах и декларациях 80-90-х годов 'самой главной и насущной задачей' провозглашается 'освоение важнейших проблем современности' [1906], и 'в первую очередь, социальных и политических конфликтов эпохи'[1907].
Девизом натуралистов становится бескомпромиссная и беспощадная правдивость в изображении современной действительности. В творчестве русских писателей они открывали правду жизни, или, как было принято говорить в натуралистической критике, 'запах земли'[1908]. Австрийский журнал 'Die Zeit', самым тесным образом связанный с натурализмом, подчеркивал у русских авторов 'подлинно реалистический способ отображения действительности'[1909]. В их произведениях, по мнению критики, воплощены 'проблемы социальной действительности, подлинно современные конфликты индивида и общества, сковывающего духовное развитие рамками традиций и условностей'[1910].
Немецкий натурализм был детищем эпохи, отмеченной значительными социальными сдвигами, резким обострением классовых противоречий. 'Мы живем в эпоху острой социальной борьбы… — заявляет Э. Штейгер, один из авторитетных натуралистических критиков. — Потрясения, подорвавшие основы современных государств, отозвались эхом в укромных мансардах поэтов. И никому от них не укрыться'[1911] .
Действительность менялась буквально на глазах, и натуралисты чувствовали ее неустойчивость, переходный характер эпохи. Уже первое выступление Г. Харта проникнуто ощущением перемен, что нашло свое выражение в самом названии статьи — 'Новый мир' (1878). 'Мы живем сейчас в переходное время'[1912], — замечает один из наиболее влиятельных критиков той поры Лео Берг. Эта мысль становится лейтмотивом натуралистической критики. 'Разрыв между современностью, оцениваемой в нравственном аспекте, и предыдущей эпохой, — сказано в одном из манифестов натурализма, — значительней и глубже, чем это было ранее в переломные моменты развития человечества'[1913]. 'Мир обновился', — резюмирует известный австрийский писатель Герман Бар. Но вместе с ним 'обновился и человек'[1914].
Можно ли согласиться с Баром, будто во второй половине XIX в. вдруг 'изменился мир', а с ним — и человек? Отчасти можно. Дело заключается в том, что именно в этот исторический отрезок времени окончательно определилась та духовная ситуация, которая сложилась на буржуазном Западе к периоду его вступления в империализм. Эта ситуация была в высшей степени кризисной. Человек буржуазного общества наконец отчетливо увидел, что его богатые возможности как бы отъединились друг от друга. Он осознал утрату внутренней целостности. Причины же этого явления, лежащие в капиталистическом способе производства, были неясны рядовому представителю западноевропейского общества той поры. И потому начинаются поиски путей, ведущих к утраченной гармонии. Существовавшие ранее кумиры (от просветительского идеала 'разума' до христианского идеала 'добра') рушатся один за другим. Перед лицом неведомых ему законов, управляющих миром, буржуазный человек постепенно отворачивается от разума и начинает свое (продолжающееся и поныне!) нисхождение в глубины иррационального. Это сопровождается отказом
