водоизмещения ПЛ.
Принятые обводы ПЛ намного улучшили гидродинамические качества, что позволило при небольшом водоизмещении и при мощной ГЭУ достичь такой скорости под водой, которую не имеет до сих пор ни один корабль мира, кроме нашей уникальной АПЛ пр.661.
С эстетической точки зрения, это была самая красивая ПЛ. Каплеобразной формы, с рубкой лимузин- ного типа, с убирающимися внутрь устройствами верхней палубы, закрывающимися отверстиями и шпигатами, она была сразу узнаваема по внешнему виду среди, в общем-то, однообразных многоцелевых АПЛ.
Обводы корпуса, разрезные баллеры рулей позволяли Г1Л разворачиваться практически на пятке и с большой скоростью циркуляции при малой перекладке вертикального руля. При активном слежении АПЛ друг за другом это было весьма ценное преимущество. Оно не позволяло другим лодкам зайти в кормовые курсовые углы ('мне в корму', как говорят командиры), т.е. в зону 'тени', где лодку не услышишь и откуда можешь получить скрытный торпедный удар.
И это подтверждено практикой слежения не только за нашими ПЛ на противолодочных учениях, но и при выполнении задач боевой службы в море.
В начале 1980-х гг. при обнаружении многоцелевой АПЛ ОВМС NATO, когда ее командир понял, что за ним уже около часа ведется слежение, он начал активно маневрировать, чтобы занять позицию в нашем кормовом секторе. Мы, постоянно поддерживая контакт, не дали ему выполнить этот маневр.
В результате получилось движение двух ПЛ по кругу в течение почти 22 часов с периодическими постановками иностраной ПЛ на стабилизатор глубины без хода, да иногда и нашей – 'для отдыха'. Но в основном мы ходили 'по кругу', держа противника в центре. Командир иностранной субмарины понял, что из круга ему не вырваться, поскольку его радиус был небольшой и существовала реальная опасность столкновения.
Я тоже рисковал, но был уверен в маневренных возможностях своей АПЛ и мастерстве экипажа. Риск подтверждался теоретическими расчетами и практикой действий. Если бы иностраная ПЛ пошла на меня (худший вариант), то при максимальной перекладке руля в обратную сторону и увеличении хода даже до полного (можно было дать самый полный) я бы расходился безопасно.
Но 'иностранец' об этом не знал (наверное, считая, что у русских 'поехала крыша') и поэтому терпеливо ждал, когда мы прекратим эти 'безобразия'. В конечном итоге я получил приказание с берегового КП прекратить слежение, и мы мирно разошлись.
По тем временам это было редкое явление – может быть, мы даже впервые прекратили следить по приказанию. К сожалению, в те годы я не уточнил этот факт.
Оглядываясь на прошлые годы, как-то задал себе вопрос: а стоило ли так рисковать? Ведь если бы они пошли на рискованный маневр, а я не смог развить большой ход (отказ матчасти, ошибочные действия личного состава и т.п.), чем бы все кончилось? Да и на разборе моих действий на берегу об этом спрашивали… И ответил сам себе, как тогда на разборе – да, стоило!
Экипаж был отработанный, в свою технику верил, а бесценный практический опыт в бою только помогает. Моя задача была – следить, а 'командир корабля должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой'. Так гласит Корабельный устав ВМФ.
О скоростных возможностях наших АПЛ пр.705 (705К) можно говори.., часами. И дело тут не только в величине самой высокой скорости. Помимо этого, скорость АПЛ набиралась до самой полной в течение примерно одной минуты! Иными словами, ход АПЛ был сопоставим с ходом торпед. А что это значит?
Допустим – худший вариант – за нами осуществляется скрытное слежение ПЛ противника, т.е. мы не знаем, что находимся 'на крючке'. Известно, что в те годы шумность наших АПЛ вообще и, в частности, нашей, отличалась от таковой у американских в худшую сторону, а значит, и дальность обнаружения у них была больше, чем у нас, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Приходилось разрабатывать и отрабатывать различные тактические приемы, чтобы как-то свести на нет это их преимущество (и эти приемы существовали не только на бумаге, но и в голове каждого командира – про запас).
Однажды во время боевой службы за обедом в кают-кампании слышу рассуждения молодых офицеров о том, как нам плохо в этих условиях.
– Ну, молодежь! Вас послушаешь, так нам только и остается, что сидеть у причальной стенки с 'приваренными концами', – вмешался я.
– А что можно сделать?
– Ну, для начала надо выучить боевые возможности корабля, – отвечаю – затем тактику действий, и научиться так исполнять свои обязанности, чтобы потом не было мучительно больно…
Пришлось прочитать небольшую 'лекцию'. В бою, в море, на ПЛ побеждает искусство командира и мастерство экипажа. Ну и что, если 'побежала' торпеда с 'кормы' к нам, а акустики, настоящие профессионалы, обнаружили ее. Командир в пределах нескольких секунд контратакует противника, и в те же секунды лодка достигает максимальной скорости, даже с разворотом на 180°, и уходит. Торпеда ее догнать не может!
На нашем соединении этот маневр был отработан фактически, с учетом различных дистанций обнаружения торпед, с теми командирами лодок других проектов, которые не верили в теорию данного вопроса. После такого 'наглядного пособия' эти командиры ПЛ с меньшей шумностью, если приходилось совместно 'работать' в море, всегда просили нас послезалповое маневрирование выполнять условно ('двоек' получать никому не хотелось).
Теперь решаем обратную задачу. Я вышел в торпедную атаку по ПЛ противника и начинаю маневрирование для ухода от ее торпед и повторной атаки. На другом борту, даже если они следили, классифицированная как ПЛ цель почти сразу превращается в две цели – торпеды. Кого же атаковать?! (помимо скорости, шумность ПЛ также возрастает до уровня 'шума' торпеды). А если и вышел в атаку, то хваленое телеуправление торпед превращается в обычное, ибо надо самому 'уносить ноги'…
После таких разговоров в кают-компании, надо сказать, у офицеров резко повысился интерес ко всем видам учебы и к бдительному несению вахты.
Большая скорость позволяла довольно быстро зайти в 'теневой' сектор любого подводного или надводного корабля, даже если предварительно ты и был обнаружен. При отработанном корабельном боевом расчете и умелом командире это была игра в 'кошки-мышки'.
